Эльвира Чолакян: «Агрессивное поведение родственников Адлейба вызывает страх»

В Верховном суде Абхазии продолжается рассмотрение уголовного дела об убийстве Рафика Чолакяна, обвиняемым по которому проходит его сосед Эдуард Адлейба. Сегодня дочь убитого Эльвира Чолакян выступила и дополнила свои показания, данные ранее. А адвокат обвиняемого Инга Габелаиа заявила о давлении на нее со стороны прокуратуры.

Судебное заседание началось с рассмотрения заявления вызванной в суд в качестве свидетеля Зиты Губаз, соседки семьи Чолакян, в котором она сообщила, что не может явиться из-за болезни и просит огласить ее показания, данные во время следствия. Прокуратура сочла ее доводы неубедительными, так как к заявлению Губаз не приложен никакой медицинский документ, и ходатайствовала о принудительном приводе ее в суд для дачи показаний. Суд ходатайство прокуратуры удовлетворил.

Далее прокуратура выразила протест в связи с тем, что, по мнению стороны обвинения, адвокат Эдуарда Адлейба Инга Габелаиа ввела суд в заблуждение, представив заявления от двух общественных ветеранских организаций, ходатайствовавших о личном поручительстве в отношении Адлейба. В Генеральную прокуратуру обратились руководители этих организаций с заявлением о том, что никаких ходатайств в адрес суда они не направляли. По данному факту прокуратура проводит проверку.

Инга Габелаиа напомнила суду, что данные поручительства были ей переданы в ходе судебного заседания, а в соответствии с законодательством адвокаты не проводят проверку тех документов, которые им представляют родственники их подзащитных. Председательствующий судья Роман Кварчия завершил полемику по этому вопросу и призвал стороны дождаться результатов прокурорской проверки. После этого с ходатайством выступила пострадавшая – дочь убитого Рафика Чолакяна Эльвира Чолакян. Она просила суд дать ей возможность дополнить показания, чтобы внести в них ясность. Суд ходатайство удовлетворил.

Эльвира Чолакян рассказала следующее: «Охранник дома Кишмария (Дамей Хахубия) утверждал, что во время обхода в девять часов вечера (в день убийства Рафика Чолакяна) он слышал, как со стороны дома Чолакяна Рафика раздавались голоса: по-армянски разговаривали его жена, и был слышен какой-то другой голос. Так вот, этого не могло быть, так как моя мама никогда не разговаривала на армянском языке по той причине, что она его не знала. Моя бабушка была русская, мама воспитывалась русской женщиной и по-армянски не разговаривала, так же, как и я. То есть свидетель лжет. Что касается девяти часов вечера, то он об этом тоже говорит, и это очень важно. В девять часов вечера я звонила маме, и она уже не взяла трубку. Мы созванивались с ней каждый день или через день, и если она не брала трубку, то обязательно потом перезванивала. У нас не было такого, чтобы мой звонок оставался безответным. В этот день она мне не перезвонила, потому что, как она сама уже утверждает, все произошло приблизительно с шести до семи часов вечера, то есть в тот момент, когда выключили свет».

Эльвира Чолакян также сообщила суду, что «зимой, в новогодние праздники охранник (Дамей Хахубия), как обычно, беспардонно открыл дверь (ключи были только на стороне Кишмария, у моих родителей ключей от общей калитки не было) и зашел во двор. Он окрикнул моего папу, и, когда отец вышел, сообщил ему, что Эдик Адлейба просит его помочь, потому что у его машины спустилось колесо где-то на Гумистинском мосту. Моя мама, услышав этот разговор, возмутилась из-за того, что никто другой кроме папы не может помочь Адлейба. У семьи и того же самого охранника для этого было больше возможностей. Охранник растерялся, что-то пробормотал и ушел. На следующий день мой папа встретил Адлейба и рассказал ему об этом. Адлейба ответил, что никаких инцидентов с машиной у него не было, что никого он не просил о помощи, что это все неправда. Вопрос: зачем это надо было охраннику?»

И третий факт, о котором Эльвире Чолакян рассказала ее мама Людмила Матосян, и который она сочла нужным сообщить суду, заключался в следующем: «У нас в семье в собственности есть землевладение по адресу проспект Мира, 117А. Это дом бабушки, мамы моей мамы. Дом один на троих соседей. В общем, когда один из соседей строил свою половину, он снес часть общей несущей стены, и дом развалился. Мы снесли все, очистили площадку, чтобы, может быть, в будущем построить там другое домовладение. Но не было финансовой возможности, земля просто пустовала, и никаких действий там не было. Адлейба неоднократно просил моего отца продать этот участок «по дешевке», для того чтобы построить там гостиницу. Мой отец отказывался, на что Адлейба заявил, что отцу все равно никогда не удастся получить разрешение на строительство дома».

Эльвира Чолакян сообщила суду, что не только ее мама, но все другие родственники испытывают на себе давление со стороны родственников Адлейба. Она пояснила: «Помимо того, что страх присутствует у моей мамы, страх присутствует также у моих родственников, потому что после каждого судебного заседания или перед судебным заседанием агрессивное поведение родственников Адлейба вызывает страх. Такое ощущение, что они уверены в своей безнаказанности. Я не знаю, благодаря деньгам, связям с влиятельными и одиозными людьми, благодаря кому, но эта агрессия вызывает страх. Я хочу еще раз сказать суду о том, что моя мама с самых первых дней, как только пришла в сознание, утверждает, что ее мужа и ее саму пытался убить Адлейба. И она рассказывала, как закрывалась руками от его ударов… поэтому я прошу суд вынести для Адлейба самый суровый приговор, такого рода тяжкие преступления не должны оставаться безнаказанными».

После выступления пострадавшей Эльвиры Чолакян адвокат Эдуарда Адлейба Инга Габелаиа сделала заявление о давлении, которое на нее оказывает прокуратура.

В частности, она сказала: «В связи с осуществляемой мною адвокатской деятельностью со стороны работников прокуратуры Сухумского района, я, адвокат Габелаиа, подверглась давлению. После судебных процессов в адрес Совета Палаты адвокатов со стороны прокурора Сухумского района Тания поступила жалоба в связи с осуществляемой мною деятельности по защите подсудимого Адлейба с требованием о прекращении моего статуса адвоката. Здесь стоит особо подчеркнуть, что с момента направления уголовного дела в суд 5 апреля 2018 года и до направления жалобы в адрес Совета Палаты адвокатов 17 мая 2018 года прошло 42 дня. В связи с чем я расцениваю как надуманные причины, послужившие написанию жалобы в Совет Палаты адвокатов спустя 42 дня с момента передачи дела в суд и спустя более 50 дней с момента окончания предварительного расследования, как действия, направленные на попытку оказать на меня, как на адвоката, давление».

Инга Габелаиа напомнила сторонам о независимости адвокатуры от государственных органов власти и от должностных лиц.

По ее мнению, прокурор Сухумского района Тания посягает на независимость адвоката, которую гарантирует статья 18 закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре». Согласно п. 1 ст. 18 закона, вмешательство в адвокатскую деятельность либо препятствование этой деятельности, каким бы то ни было образом, запрещается. В соответствии с пунктом 2 ст.18 этого же закона адвокат не может быть привлечен к какой-либо ответственности за выражение им мнения при осуществлении адвокатской деятельности, если только судом не будет установлена виновность адвоката. Пункт 4 ст.18 закона «Об адвокатуре» гласит, что адвокат и члены его семьи и их имущество находятся под защитой государства. Органы внутренних дел обязаны принимать необходимые меры по обеспечению безопасности адвоката. Позиция адвоката по делу связана с позицией его подзащитного, поэтому ответственность за ее выбор не может возлагаться на адвоката.

Инга Габелаиа сообщила: «Совет Палаты адвокатов Республики Абхазия дал должную оценку требованиям прокурора Сухумского района, разъяснив, что с подобными требованиями прокурор не имеет права обращаться в Совет Палаты адвокатов. Данные действия воспринимаются мной как попытка оказать давление на меня за мою профессиональную деятельность. Закон Республики Абхазия «Об адвокатской деятельности и адвокатуре» прописывает, что тайной является абсолютно все, что стало известно адвокату в результате общения с клиентом. Действия следователей, которые приобщили к материалам уголовного дела протоколы прослушивания и записи телефонных разговоров между адвокатом и клиентом, передача протоколов осмотра и прослушивания фонограммы на обозрение Совета Палаты адвокатов прокурором Сухумского района, а также вопросы гособвинения, построенные на основе сведений, содержащихся в протоколах осмотра и прослушивания фонограмм переговоров между моим клиентом и мной, расценивается мной как распространение адвокатской тайны. Это дает мне право обращаться, в том числе, и в судебные органы за защитой адвокатской тайны и защитой права граждан на конфиденциальность отношений с защитником!»

Судья Роман Кварчия проинформировал адвоката Габелаиа о том, что ее заявление принято к сведению, однако взаимоотношения, о которых она сообщила суду, не могут быть отрегулированы на данном судебном процессе.

Следующее заседание назначено на 5 июня 2018 года.

Елена Заводская