---

Сегодня Герою Абхазии Дауру (Дыму) Зантария исполнилось бы 60 лет.

Сухум. 6 сентября. Абхазия-Информ. Сегодня Герою Абхазии Дауру (Дыму) Зантария исполнилось бы 60 лет.

В его родной Тамышской школе, в классе, носящем его имя, прошел День памяти Дыма Зантария.

Вспомнить о своем друге пришли однокурсники, коллеги по Абхазскому госуниверситету, где он работал до начала Отечественной войны народа Абхазии 1992-1993 гг. , родственники, друзья, однополчане,

«Даур умел организовать людей, спланировать военную операцию. Он был лидером, его слушались и уважали», - отметил в своем выступлении замминистра обороны, уроженец села Тамыш Владимир Ануа.

Школьники читали стихи на абхазском и русском языках, в том числе и стихи о Тамыше, написанные писателем Дауром Зантария.

Уроженец села Тамыш, проректор АГУ по учебной работе Виктор Маландзия вспоминал о Дауре, о том, как они вместе росли, как потом работали в университете, какой энергией обладал Даур.

«Даур умел собать вокруг себя ребят, был заводилой. Работая в АГУ, он интересовался военной историей. Он любил читать труды военных историков, разбирать военные операции, как будто чувствовал, что все это пригодится ему потом, во время войны.

Участвуя в войне, защищая Родину никто из ребят, сидевших вместе с Дауром в окопах, не думали о смерти. Они мечтали о мире, о будущем, о процветании нашей Абхазии», - сказал Виктор Маландзия.

В. Маландзия обратился к молодежи - , брать пример с таких односельчан как Даур Зантария. «Тамышская школа очень известна в Абхазии. Многие ее воспитанники стали известными в республике людьми – учеными, писателями, политиками, храбрыми бойцами, Героями Абхазии. 52 тамышца отдали свои молодые жизни, защищая Родину», - отметил проректор АГУ и пожелал всем успехов и процветания.

Дочь Даура Зантария Стелла и его родной брат Роберт поблагодарили руководство школы и учеников за организацию мероприятия в память об их отце и брате.

Роберт Зантария также поблагодарил всех, кто приехал в этот день в Тамыш и пожелал им мира и благополучия.

Участники мероприятия посетили в селе Ануаарху место, где Дым Зантария получил смертельное ранение.

Затем они возложили цветы к могиле Д. Зантария.

Даур (Дым) Зантария родился 6 октября 1957 года. Окончил Тамышскую среднюю школу, затем исторический факультет Абхазского государственного университета. В разные годы работал на кафедре философии АГУ, кабинете криминалистики.

Был участником национально-освободительного движения. Одним из первых вступил в подразделение Внутренних войск Абхазии.

Вначале войны стал одним из организаторов партизанского сопротивления на Восточном фронте. Разработал ряд операций по уничтожению противника.



***

КОГДА КАЖДЫЙ ПРОЖИТЫЙ НА ВОЙНЕ ДЕНЬ – ПОДВИГ

Так часто бывает: долгое время общаешься с человеком, дружишь с ним и, кажется, вроде всё о нём знаешь… А в итоге оказывается, что ты ничегошеньки о нём не знал!

С Дауром Зантария – Дымом – меня познакомил мой друг Даур Зантария – писатель и поэт. Однажды он привел к нам домой мужчину среднего роста, с рыжеватыми волосами, плотно сбитого:

– Знакомьтесь! Мой полный тёзка, но все зовут его Дым!

Вышла на кухню минут на пять, возвращаюсь – мои дети в прямом смысле слова повисли на новом госте, что-то ему рассказывают, показывают свою комнату.

– Отстаньте от человека! – говорю им.

– Не надо, не ругай их, всё у нас нормально, – по-свойски кивнул мне Дым.

Так и повелось: приходят оба Даура, один что-то рассказывает, играет в нарды, второй возится с детьми и при этом ещё умудряется контролировать, чтобы проигравший в нарды выполнял условия: лез под стол и кукарекал… И все мы вместе, затаив дыхание, слушаем байки Даура.

Иной раз Дым не выдерживал: «Ну, тут ты на сто процентов приврал…».

А писатель Даур, ничуть не смущаясь, отвечал: «Есть маленько…».

Потом оказалось, что и Дым – великолепный рассказчик: он знал множество замечательных историй и вообще мог увлекательно говорить на любую тему. В конце концов, у меня сложилось впечатление о нём как об умном, начитанном и очень простом в общении человеке.

Краем уха слышала, что Дым ушел с преподавательской работы в АГУ и теперь служит в Отдельном полку Внутренних войск, но в подробности тогда не вдавалась. И лишь когда он принес моему сыну на память нагрудный значок грузинского гвардейца, удивилась: откуда, мол?


– В гости к грузинам ходил за Ингур, и там мне «выдали», – пояснил Дым.

А потом началась война… Тогда самым страшным было получать вести о раненых и погибших, особенно больно и страшно становилось, когда гибли близкие.

Весть о том, что Дыма больше нет, нас всех потрясла: такой на вид тихий, спокойный, а оказалось, был отличным командиром…

После войны я стала выяснять у однополчан Дыма, каким же он был на фронте, но все рассказы были настолько скупы, что общей картины у меня так и не сложилось. Вот и на этот раз в беседе со мной ветераны, воевавшие вместе с Дауром Зантария, – Валера Зантария и Гашек Адзынба - были немногословны... Поэтому я привожу полностью воспоминания их обоих – как каждый увидел и почувствовал пережитое.

Вот что рассказал Валерий Зантария, ополченец, воевавший в группе «Катран»:

– После событий восемьдесят девятого года по поручению Председателя Верховного Совета Абхазии Владислава Григорьевича Ардзинба был создан Отдельный полк Внутренних войск, или, как его называли в народе, «Абхазская гвардия». Тамышцы записались в неё в числе первых, и, конечно, среди них был Дым Зантария. События раскручивались стремительно, но большинство из нас и мысли не допускали, что может быть война, что будут жертвы… А в гвардии знали, что война будет, и готовились к ней. Накануне начала грузино-абхазской войны, 13 августа, у нас в селе проходил сход представителей фамилии Зантария: встречали однофамильца из Турции. К трем часам ночи подъехал Заза Зантария и говорит: «До утра если война не начнется, то Зазой меня не называйте!»

И действительно, утром 14 августа грузинские войска вторглись на территорию Абхазии. Как сейчас помню: по дороге движутся танки, «Икарусы», переполненные грузинами в тельняшках, из окон автобусов торчат стволы автоматов… А Дым сел с ребятами в машину и поехал в Агудзеру, в расположение батальона полка Внутренних войск – там ведь было оружие. К обеду, несмотря на то, что по центральной трассе непрерывно сновали войска госсовета, наши ребята во главе с Дымом привезли один гранатомет и десять снарядов к нему, шесть автоматов и по три магазина к каждому.


К этому времени тамышская молодежь собралась у железнодорожной станции: конечно, среди них были и члены полка Внутренних войск, но большинство не знали даже, с какого боку подступиться к оружию.

– Было решено создать группу ополчения, – продолжает Валера Зантария, – и Дым Зантария стал нашим первым командиром (позывной у него был «Майор»). В первый же вечер он предложил взорвать Тамышский мост на центральной трассе, чтобы приостановить движение грузинской армии к Сухуму. Из Ткуарчала привезли аммонал, заложили сколько нужно, и в назначенный час грохнуло. Но, увы, колонну грузинских войск удалось задержать всего лишь на три дня. Позже мы узнали и ещё об одном важном и дальновидном совместном решении Дыма, Зазы и Аслана Зантария: рядом с домом Степы Зантария они устроили схрон с оружием, которое потом нам ой как пригодилось.

– Хочу подчеркнуть еще одно, – уточняет Валера, – партизанское движение в нашем районе началось именно благодаря Дыму Зантария. Под командованием Аслана Зантария была воссоздана группа с привычным уже нашему слуху названием «Катран», и все тамышские ополченцы в нее влились. Кроме нас, тамышцев, в неё вошли также ребята из Кындыга, Атары Абхазской, Адзюбжи и других сел.

– Как таковой линии фронта тогда не существовало, и боевые позиции невозможно было обозначить. Около полутора месяцев мы, тамышцы, хорошо знакомые с местностью, хоть и находились в тылу врага, но под командованием Дыма контролировали центральную трассу, взрывали мосты и железнодорожные переезды, минировали дороги. Мы предпринимали отчаянные вылазки, из которых приносили трофейное оружие и боеприпасы. Нередко нам удавалось вывести из зоны боевых действий стариков, женщин и детей. Потом мы переправляли их в Ткуарчал. Одним словом, мы, как могли, досаждали врагу и сдерживали передвижение его войск.

– В октябре на Восточный фронт прилетел Мушни Хварцкия, – продолжает рассказ Валера Зантария. – Вместе с Зазой и Дымом они разработали план, по которому предполагалось сделать высоту Ануаарху основной боевой точкой, ведь с неё вся округа была как на ладони. Не зря потом грузины назвали те места Долиной смерти.

Мы рыли окопы, строили блиндажи, дзоты – и вручную, и с помощью трактора, а потом, как следует обустроившись, начали массированный обстрел грузинской военной техники и машин с солдатами. За недолгий период бойцы из группы Дыма вывели из строя больше десяти единиц бронетехники, а один танк нам даже удалось поднять на Ануаарху. Вначале на высоте находились группы из пяти сел, но с началом боев за Кочару большая часть бойцов была переброшена туда. На Ануаарху остались лишь бойцы группы «Катран».

– Дыма очень беспокоило, что не все понимали: война – не игра. Он требовал от бойцов дисциплины, но мы же не кадровые военные; что скрывать, бывало, и выпивали на позициях, а некоторые вообще могли уйти домой спать... Однажды Дым отдал приказ расстрелять бойца, пойманного на мародерстве. Авторитет командира был так высок, что ополченцы уже были готовы подчиниться беспрекословно. И хотя Дым в последний момент свое решение отменил (каждый солдат был дорог!), случай этот для многих послужил серьезным уроком. Больше всех доставалось брату Дыма, Роберту. Дым был твердо убежден, что самая малая поблажка близкому человеку дурно отзовется на дисциплине всего подразделения. И прав был, конечно.

– Для Дыма не существовало критических ситуаций, я никогда не видел, чтобы он растерялся, не знал, как поступить, – говорит Валера. – Его команды всегда были четкими и верными. Иной раз я удивлялся, как он – историк, ученый, а по сути своей обычный крестьянин – за полтора года службы в полку Внутренних войск обучился военному искусству, да так, как будто это было делом всей его жизни. Наверное, военный талант – в крови у абхаза.

– Дым никогда не прятался за спины ребят, он ведь не в штабе сидя командовал. Всегда шел впереди: сам закладывал мины, устраивал вылазки и засады. Не забывал и о тыловом обеспечении: на Ануаарху, между прочим, кормили не только себя, но и людей, которые там остались жить, – семьи Церетели, Ануа и другие.

– Ноябрьские засады нам давались очень тяжело. К тому времени у грузин было уже много и военной техники, и боеприпасов, и солдат… Высота Ануаарху стала для них как кость поперек горла. Был разработан специальный план по её захвату. А у нас – то ли разведка своевременно не сработала, то ли ещё была какая-то причина, но с 1 на 2 декабря кольцо вокруг высоты стало сжиматься… Посреди ночи один боец почему-то вышел из окопов, и грузины стали его обстреливать. Дым вышел за ним, чтобы вернуть, и в него – прямое попадание снаряда из подствольного гранатомета... Наш командир долго был в сознании, но сразу отправить его к врачам у нас не было возможности. В итоге, Заза Зантария повез его на БМП.

Дым скончался по дороге, и пока был жив, всё семью вспоминал... Он ведь даже не видел своих с начала войны, в то время как другие позволяли себе порой ночевать дома. Нелепая смерть из-за чужой глупости...

– Мы получили команду оставить Ануаарху, когда до грузин оставалось метров двести. Только после того, как мы потеряли отличную боевую позицию, до некоторых стало доходить, что происходящее – настоящая война, а не прогулка грузин к морю, – считает Валера.

Встретилась я и с командиром джгердской группы Гашеком Адзынба. Рассказывая о Дыме, этот, уже поседевший солидный мужчина, внешне выглядел спокойно, но какая печаль была в его словах и глазах!

– Я знал Дыма задолго до войны как абсолютно мирного человека, – стал вспоминать он. – Я был просто поражен, увидев его в первые дни войны: перед нами был настоящий воин, настоящий командир. С самого начала боевых действий до своего последнего вздоха Дым был в окопах: и в разведку ходил, и во всех вылазках и боях принимал участие. Он пользовался большим авторитетом, ему беспрекословно подчинялись бойцы, и прежде всего потому, что Дым никогда не прятался за спины, всегда шел впереди. Думаю, он и правда ничего не боялся. Он хоть и не отличался каким-то особым богатырским телосложением, но мог из положения лежа, прямо с земли, как акробат, подпрыгнуть и встать на ноги. Во время войны мы с ним очень сблизились; в одном окопе, считай, были постоянно… Дым часто говорил: «Ты Тамыш не знаешь, а мне здесь каждый закоулок знаком», – и шел первым – вперед.

Помню 20 октября. Мы были рядом. Наблюдали, как по центральной трассе шла грузинская техника. Молодой парень лет шестнадцати из наших не выдержал и выстрелил без команды... Завязавшийся бой продолжался до поздней ночи. Стволы наших с Дымом автоматов раскалились докрасна. Утром мы увидели результаты своих «трудов» – много трупов, несколько подбитых машин и БМП.

Начитанный, грамотный, он часто сыпал цитатами… И всегда к месту. Любил пошутить. 6 октября у него был день рождения, и я его спросил: «Ты что такой веселый?»

А Дым сказал: «Я, Гашек, сегодня, считай, дважды родился!» Оказывается, один боец поднялся на вышку и начал стрелять в грузин. Они открыли ответный огонь, и боец побоялся идти вниз. Тогда к нему на вышку поднялся Дым и, прикрывая собой, помог спуститься.

– Или вот ещё случай, – оживляется Гашек. – Как-то Дым пропал на целый день, возвращается расстроенный: «Никак не могу наших абхазов приучить к дисциплине! Сегодня подрались двое в окопе, я пошел жаловаться на них Аслану Зантария. Уверен был, что он меня поддержит и накажет нарушителей, чтобы другим неповадно было. А Аслан сказал: «И что здесь криминального? Какой ты, Дым, глупый: в окопах всё должно быть, в том числе и драки. Они снимают стресс…»

– Был и такой момент: мы взорвали мосты, заблокировали трассу, и на несколько дней Тамыш стал полностью нашим. Естественно, люди расслабились. Идём мы ночью по селу – Дым, я и ещё несколько человек, и вдруг кто-то начинает нас обстреливать. И мощно так… А ведь в Тамыше вроде все должны быть свои… Тут Дым говорит: «Наверняка, это мои балуются!» Заняли круговую позицию, затаились... Когда стрелки подошли вплотную, мы взяли их в кольцо. Оказалось, действительно – несколько бойцов «Катрана» развлекались... Дым спросил: «Почему без разрешения ходите по селу, да еще и стреляете?» А те ему: «А кто нам по родному Тамышу гулять запретит?!»

Пришлось Дауру с ними разобраться – надавать как следует и разоружить.

Гашек Адзынба продолжает говорить, и лицо его становится суровым: «В какой-то момент Мущни Хварцкия отозвал из нашего подразделения джгердскую группу. Шли бои за Кочару, и нам было приказано закрепиться недалеко от трассы, метрах в 500... Мы находились там с 28 ноября до 2 декабря. Помню, ночью вызывает меня Мущни: «На Ануаарху идет жесточайший бой, возвращайтесь! Ваше место там!»

– Группой человек в 30 выдвинулись к высоте. Когда поднимались на неё, навстречу мчался БМП. Едва не сбил нас. Оказалось, на нём Заза вёз умирающего Дыма... Не довез...

А дело было так: грузины имитировали атаку, и один из молодых бойцов по глупости вышел из окопа. Его тут же ранили. Он закричал: «Дым, спаси!» Тот, естественно, стал его вытаскивать, и тут же в него – прямое попадание. Спасенный им парень по сей день живой, а Дыма нет... Я даже не смог попрощаться с ним...

Столько лет прошло, но боль утраты так и не утихла. Мало того, к ней добавилась ещё и горечь из-за нелепой гибели сына Дыма – Лаши. Очень светлый мальчик был, и его, вне всяких сомнений, ожидало большое будущее...

Незадолго до унесшего его трагического случая мы с ним встретились в одной компании, и за столом были рядом. Лаша рассказывал о службе в спецназе, о том, как ему поначалу было тяжело, как он боялся, что не выдержит, сдастся, все бросит... Я и сегодня словно слышу его голос: «Дядя Гашек, если опять будет война, то это будет пострашнее, чем у вас с отцом. Поэтому нам, абхазам, обязательно надо иметь свою армию, свой спецназ».

…Ну вот, пожалуй, и всё, что рассказали мне ветераны о Дыме... Кто-то скажет: действительно, мало, скупо... Но чтобы рассказать о человеке, у которого каждый прожитый на войне день – ПОДВИГ, много слов не нужно...

Очень жаль, что практически нет фотографий Дыма на войне… Лишь раз к ним приезжала съемочная группа и сняла небольшой видеоматериал... На экране Дым в окопе, с неизменным грузинским гвардейским значком на военном бушлате... Он поворачивается лицом к нам, ЖИВОЙ! Улыбается по-свойски… И его добрая улыбка рвёт сердце...

Дым Зантария – командир от Бога, один из первых получивший звание Героя Абхазии… Посмертно...

Мой ровесник, мой друг... Мне так не хватает тебя, как и других безвременно ушедших, с которыми в предвоенные годы меня связала дружба...

Наталья ШУЛЬГИНА

Газета "Республика Абхазия", №109, 10 октября 2014 г.