Sputnik
– С 2007 по 2008 год вы были советником президента по внешней политике, каков был расклад сил на внешне-политической арене в тот период? Известно, что США знали о военных планах Грузии и фактически одобрили операцию в Южной Осетии, как вы оцениваете позицию Америки, на что она рассчитывала и что получила?
– В то время я работал вместе с выдающимся политическим деятелем Абхазии Сергеем Васильевичем Багапш – это школа государственной деятельности. К 2008 году ситуация накалилась, ясно было, что Грузия готовится к войне, об этом говорило все, и, конечно, было очень тревожное время. У них был плацдарм в верхней части Кодорского ущелья, и российский президент сказал о том, что Грузия готовится к войне, потому что это было уже очевидно. Что касается США, то американцы тоже разные, к примеру, Госдеп не был преисполнен энтузиазмом, Кондолиза Райс предупреждала Михаила Саакашвили о том, что если Грузия ввяжется в авантюру, то США не сможет оказать помощь. Но другие ведомства дали зеленый свет военным действиям в Южной Осетии. Был визит помощника госсекретаря Мэтью Брайза, во время встречи в Совбезе Абхазии, на которой я тоже присутствовал, он сказал, что в Тбилиси очень много горячих ребят и если что-то срочно не предпринять, то август будет жарким. Это было за месяц до событий августа 2008 года. Кроме того, я хочу напомнить, что и немцы знали о планировавшейся операции, поскольку в июле срочно в Тбилиси, а потом в Абхазию приехал министр иностранных дел Германии Франк-Вальтер Штайнмайер, он предлагал срочно созвать конференцию между Абхазией и Грузией в Берлине, но грузины тогда отказались, им было не до разговоров, они готовились к войне. Но поскольку тогда Россия ввела в Абхазию войска для обеспечения безопасности железной дороги, тогда грузины поняли, что ситуация серьезная и блицкриг не получится, после чего решили направить свои действия на Южную Осетию.
– Один из исторических результатов "Пятидневной войны" — признание независимости Абхазии и Южной Осетии Российской Федерацией. Как вы оцениваете этот факт, и как менялось отношение России?
– Я, как политолог, историк и как обозреватель ситуации на Кавказе, считаю этот вопрос очень интересным. Очень важно читать между строк, в 2006 году у меня было большое интервью газете "Чегемская правда", тогда я говорил, что, по моему мнению, Россия признает Абхазию в 2008 году, поскольку видел, что к этому все идет. Если при администрации Бориса Ельцина Абхазия рассматривалась как рычаг давления на Грузию, но, участвуя в изнурительных переговорах, Россия поняла, что Абхазию не вернуть в Грузию, что этот вариант абсолютно исключенный. В то время был к тому же дрейф Грузии в сторону НАТО, а это для России, конечно, "красная линия" в плане безопасности, Россия поняла, что ситуацию уже нельзя контролировать, и Абхазия приобрела самостоятельную ценность. Со стороны России были предупреждения, что если будет нападение Грузии на Абхазию и Южную Осетию, то Россия будет отвечать и ответ будет достаточно жесткий. Когда произошло признание Косово, Запад не думал, что Россия последует их примеру, они думали, что Россия испугается выступить против всего Запада. Тем не менее российское руководство проявило мужество, у нее были и юридические, и моральные основания признать Абхазию и Южную Осетию. Уже невозможно было говорить о реальности грузино-абхазских отношений в плане единого государства, это было просто невообразимо, то есть была новая реальность, и Россия признала эту новую реальность, я думаю, что это большое достижение и абхазской дипломатии, нашего руководства, но и ситуация подвела к тому, что другого пути уже не оставалось.
– Что приобрела Абхазия с признанием ее независимости?
– Россия — великая держава, член Совета Безопасности ООН, с огромным экономическим, военным потенциалом, для нас, конечно, огромное счастье, что у нас есть такой сосед, с которым мы являемся стратегическими союзниками. Здесь есть не только наша выгода, наши отношения взаимовыгодны, Россия получила дружественное государство на своих южных неспокойных границах. Абхазия — это надежный заслон любым недружественным актам со стороны других близлежащих стран, здесь у нас общие сферы безопасности, Абхазия и Россия зависят друг от друга. У нас взаимный интерес, что является важным фактором крепости наших отношений, кроме того, у нас действует Договор о дружбе и взаимной помощи, имеется в виду и помощи в случае военной угрозы. Практически то, чего мы добивались все эти годы, – безопасность, мы ее добились, это огромный успех Абхазии, естественно и у нас есть взаимные обязательства. Самое главное для нас — это безопасность, без которой невозможно нормальное существование государства и невозможна жизнь людей. Теперь можно строить мирную жизнь, поднимать экономику, растить детей, развиваться.
– Как вы оцениваете экономические, политические, социальные взаимоотношения Абхазии с Россией?
– У нас около ста договоренностей, я думаю, что это хорошая база, чтобы развивать отношения, но насколько оптимально и эффективно развиваются отношения, это другой вопрос. Но в наиболее важных областях, таких как безопасность, оборона, я думаю, взаимодействие хорошее, в плане экономических связей, мне кажется, проблемы есть. Кого-то в этом винить трудно, нужно отдельно изучать этот вопрос, чтобы понять, почему происходят пробуксовки. Сейчас период восстановления инфраструктуры, которая более или менее восстановлена, хотя еще не в полной мере. Проблема энергетики пока не решена, мы полностью зависим от ИнгурГЭС, это, конечно, нехорошо, хотя у нас до войны было 25 гидроэлектростанций, их нужно восстановить, чтобы быть независимыми от ИнгурГЭС, это стратегическая цель. Есть очень много вещей, которые нужно поставить как приоритетные, то есть не всем сразу заниматься, а именно по порядку, сначала наиболее насущные вещи: водоснабжение, дороги, система канализаций и энергетика, это базовые вещи, которые нужно сделать адекватными нашим потребностям, только потом можно делать другие вещи. Кроме дорог, в остальных вопросах у нас огромные проблемы.
– Вячеслав Андреевич, как вы оцениваете процесс признания Абхазии другими странами?
– Конечно же, он буксует, это совершенно очевидно, хотя были ожидания, что будет "парад признаний", он не случился, но не сам по себе, поскольку были очень жесткие меры со стороны Евросоюза и США. Они сделали все возможное для того, чтобы практически "выломать руки" тем, кто пытался подойти к нам с точки зрения выстраивания отношений. Несколько раз были сорваны признания республики, потому что слишком рано заявили об этом. Были серьезные угрозы Белоруссии, Казахстану со стороны Евросоюза, когда Хавьер Солано был главным по внешней политике ЕС, он угрожал санкциями в случае признания Абхазии. Тувалу, которая нас признала, получала от Евросоюза ежегодно два миллиона евро на решение экологических проблем, эти финансы были "заморожены" в качестве санкций, это удар по маленькой стране. В Африке все страны были за признание Абхазии, испытывали симпатии к республике, но они все боялись санкций со стороны США. Что касается признания Абхазии со стороны Сирии, то этому способствовало много факторов, еще у СССР были хорошие отношения с Сирией, там проживает наша диаспора, было много поездок, нас хорошо знали. Кстати, после войны 2008 года Башар Асад приезжал в Сочи, и он поддержал действия России, то есть было много того, что нас сближало, к тому же Россия сильно помогла Сирии в войне с террористами. Я думаю, что это не последнее признание, есть немало стран, которые готовы нас признать, но надо, чтобы для этого были соответствующие политические условия, они, я уверен, будут созданы.
– Какие вы можете назвать главные успехи и недостатки процесса в строительстве современного абхазского государства?
– Успех заключается в том, что мы построили функционирующее государство, это демократическое и развивающееся государство, видно, что прогресс есть, он, может быть, не такой быстрый, как нам хотелось бы, но все-таки он есть. Это, конечно, огромный успех, многие страны не могут этим похвастаться. Если говорить о трудностях, то я считаю, что одна из огромнейших проблем — коррупция, она пожирает наше национальное богатство, нужно с ней системно сражаться, нужно объявить ей войну, но этого не происходит, и это большое разочарование. У нас также не создана нормальная политическая система, во всех странах существуют социальные партии левого толка, либеральные партии, центристы, экологические партии и так далее, у нас нет ничего подобного. У нас есть две ветеранские партии, какая у них социальная программа? Да, они помогают ветеранам войны, ну а дальше, в нашей стране живут ведь не только ветераны, есть и другие граждане, которые требуют к себе внимания, хотя ветераны внесли огромный вклад в создание Абхазии, все-таки они часть общества. Не ясна идеология многих партий, в плане внешней политики понятно, там они более или менее похожи, а во внутренней политике? Почему мы не размышляем о разных моделях экономического развития, почему не используем опыт других стран, которые успешно решили экономические проблемы? Мы немножко варимся в собственном соку, мы мало ездим, не изучаем международный опыт, мало приглашаем зарубежных специалистов, экономистов, менеджеров и так далее, это большой минус, мы теряем время. К сожалению, мы не любознательны, мы, старшее поколение, у нас инерция советского закрытого общества, молодежь у нас другая, надеюсь, что они смогут по-другому построить Абхазию. Главное противоречие – огромный потенциал с одной стороны и слабая реализация с другой стороны. Я уверен, что при правильной организации, если говорить по-абхазски – аиҿкаара, очень многого можно достичь даже нынешними ресурсами.
