«Мы все знаем, что у нас коррупция есть во всех ветвях власти»

Хатуна Шатипа

Абхазия, по оценке специалистов, очень нуждается в программе социально-экономического развития. Центр стратегических исследований при президенте разработал «Стратегию социально-экономического развития до 2025 года», но до разработки пошаговой программы дело не дошло. О том, чем чревато отсутствие программы развития, о бюджете, коррупции и причинах системного кризиса мы говорим с Хатуной Шатипа, кандидатом экономических наук, доцентом кафедры «Национальной экономики» АГУ и заведующей отделом экономики ЦСИ.

Елена Заводская: Хатуна, у вас в Стратегии развития была оценка той ситуации, которая у нас сложилась в стране по коррупции. Я бы хотела, чтобы вы озвучили основные моменты, которые были вами там отмечены.

Хатуна Шатипа: Экономисты посчитали экспертным путем, что теневая экономика составляет более половины нашего ВВП. То есть если ВВП у нас 30 млрд рублей в год, то более 15 млрд у нас в тени. Это один из основных тормозов и причин того, что мы так медленно развиваемся и не можем перейти на оптимальный сценарий развития. Когда нет программы, ни один чиновник не обременен важнейшими государственными показателями. Они работают примерно так: поступили звонок, вопрос или предложение, они это обсуждают. Но у чиновников нет задачи к такому-то году, например, создать столько-то рабочих мест. Сегодня в нашем сообществе ни один эксперт не имеет нормативную базу, чтобы оценить эффективность деятельности того или иного ведомства или конкретного чиновника. Вы можете похвалить это ведомство, а я могу сказать, что они не доработали, и вы будете правы, и я буду права. Эту коллизию мы без разработки программы преодолеть не можем.

Е. З.: Недавно в Сухуме прошла презентация программы «25 шагов по развитию экономики Республики Абхазия до 2025 года». Чего мы ждали от этой программы и что получили?

Х. Ш.: В законе о государственном прогнозировании и программах социально-экономического развития Республики Абхазия (статья 4, пункт 5) написано, что программа должна состоять из перечня конкретных отраслевых секторов. В ней должен быть описан четкий план действий с указанием конкретных ответственных структур, объемов работы и источников, должен быть указан перечень законодательных актов, необходимых для ее реализации. Вот, что мы ожидали. Но так получилось, это вопрос не к разработчикам, они – профессионалы, это вопрос к тем, кто ставил им техническое задание, что на выходе разработаны только стратегические инициативы, да к тому же их обсуждение еще продолжается. Это может быть одной из подпрограмм той государственной программы, о необходимости которой мы говорим. Это развитие инвестиций и содействие предпринимательству. Если ее переделать, можно получить одну из 16-ти или 20-ти отраслевых территориальных подпрограмм, которые вместе должны стать частью одного целого.

Е. З.: То есть у нас сегодня нет никакой программы развития?

Х. Ш.: Да, нет.

Е. З.: Вот вы говорили о коррупции, вы можете пояснить, а она у нас где? Где мы больше всего теряем?

Х. Ш.: Коррупционных дел нет никаких. Еще ни разу не был зафиксирован ни один факт коррупции, поэтому я не могу сказать, в каком конкретном ведомстве она есть или ее нет. При этом мы все знаем, что у нас коррупция есть во всех ветвях власти – исполнительной, законодательной, судебной и на всех уровнях. Я все-таки хотела бы сказать, что нам нельзя зацикливаться и говорить, что нам мешает жить только коррупция, конкретная взятка или использование своего служебного положения.

Давайте возьмем новый созыв парламента, который работает больше года, они приняли государственный бюджет на 2018 год, это их прерогатива. При его анализе мы видим, что 90% собственных средств в этом бюджете распределено на содержание вот этих трех ветвей власти. Сюда не входит Министерство обороны, но входит правоохранительная система, все министерства и ведомства, администрация президента, сам парламент, судебная ветвь власти. Парламент у нас по Конституции называется «Народное Собрание». Что оно «собрание» – это очевидно, а вот «народное» ли, если исходить из того, что они должны защищать интересы большинства? А сегодня большинство трудоспособного населения – это около ста тысяч человек – не имеет работы. Вот если бы они учитывали интересы большинства, тогда бы их можно было называть «народным».

Мы построили государство, где три ветви власти занимаются распределением и реализацией финансовой помощи Российской Федерации и содержанием самих себя. Остающиеся 10% как раз уходят на Министерство обороны. Все. А есть социальные программы, есть образование, здравоохранение и так далее. Это не бюджет развития, как мы говорим. Какое бы правительство, какой бы человек не пришел, будет очень сложно в отсутствие программы запланировать бюджет. Бюджет планируется по инерции. Почему? Потому что у нас он снова на индикативном плане, а индикативный план без программы разрабатывается из фактических данных, которые дают предприятия и организации, т.е. мы идем все время по накатанной дорожке, по инерции. Пока у правительства не будет программы, бюджет не может быть программно-целевым. Вот откуда у нас серьезные упущения, мы их называем системным сбоем.

Е. З.: Что, по-вашему, нам надо сделать сегодня, чтобы как-то эту ситуацию изменить?

Х. Ш.: Правительству надо приступить к разработке государственной программы.

Е. З.: У нас есть свои силы, чтобы это сделать?

Х. Ш.: Да. Может быть, где-то есть узкие моменты, но всегда можно обратиться к коллегам из Российской Федерации, и они могут нам помочь, как помогали, когда мы работали над стратегией. Сколько бы мы не откладывали, мы всегда будем упираться в отсутствие программы.

Е. З.: Что должно быть в этой программе?

Х. Ш.: Смотря на то, какую цель мы себе поставим.

Е. З.: А какую цель мы должны поставить?

Х. Ш.: Сегодня самая главная проблема – социальная. Мы же об обществе должны думать. Самая болезненная точка – это отсутствие рабочих мест. Экономика не создает рабочие места. У нас сто сорок тысяч работоспособного населения, из них официально работают примерно 40 тысяч человек. И это длится все двадцать пять лет. Мы получили целое поколение, которое выстояло в войну. Мы подходим к пенсионному возрасту, а у нас нет трудовых книжек даже, и у большинства населения вообще оплачиваемой работы не было. Мы как-то сами благодаря своим домохозяйствам выживали. Разработчики программы, наверное, должны поставить цель – создать рабочие места. Их надо как минимум удвоить. Если у нас сегодня 40 тысяч работающих, то за три-четыре года надо это число удвоить, потому что это – наш потенциал, это – люди, если мы хотим думать о людях. Мы не можем себе позволить просто раздавать помощь или увеличивать пособия. Мы даже не можем индексировать зарплаты, а они у нас мизерные, на уровне прожиточного минимума. У нашей экономики нет ресурса не только на то, чтобы увеличить зарплату хотя бы в два-три раза, но даже на то, чтобы провести индексацию с учетом инфляции. Вот если такие цели поставить, тогда надо пошагово расписать, что для их достижения надо делать.

Е. З.: Предположим, мы поставили такую цель, что нам надо делать?

Х. Ш.: Мы – традиционно аграрная страна. У нас половина населения проживает в селах. Именно они сегодня не имеют оплачиваемую работу. Нужно такое реформирование, которое предусматривает создание кооперативов, фермерских хозяйств и их целевое финансирование при поддержке государства. Вот что создаст нам в относительно короткие сроки рабочие места. И появятся они в селе. Не сельский житель будет искать сезонную работу в западной части Абхазии, а работу надо привести к ним. На наш взгляд, сегодня самая сильная структура, на которую общество может опереться, которая, несмотря на все трудности, еще сохранилась, – это село. Оно держится, оно выживает само все эти 25 лет.

Наше Народное Собрание каждый год принимает бюджет, в котором на развитие сельского хозяйства направляется менее одного процента расходной части. И все равно они выжили, выстояли.

Мы приняли закон о фермерском хозяйстве, и он у нас не работает. Вот если мы примем закон о кооперативных сельских хозяйствах и государство тут же начнет программу целевой поддержки и скажет, что будет закупать такую-то продукцию, даст кредит, будет оплачивать какие-то проценты, тогда что-то сдвинется с места. Без поддержки, без государственной программы, в отсутствие этих законов сам крестьянин никогда не придет и не скажет, что надо создать кооператив или фермерское хозяйство, т.е. инициатива должна исходить от государства.

По нашим подсчетам, мы проводили такую экспертную оценку, когда работали над стратегией, нужно от 800 млн рублей до 1 млрд рублей ежегодно направлять на сельское хозяйство, если будет запущена антикризисная программа. Мы же говорим, что у нас приоритетная сфера – это сельское хозяйство. У нас везде это прописано, во всех инстанциях вы можете это услышать. Если мы это провозгласили, тогда надо дать селу средства, которые мы 25 лет не могли ему дать. Их надо рационально использовать, но не 90% же бюджета направлять на содержание самих себя? И, конечно, надо подключить бизнес-структуры, я имею в виду кредитование.

Е. З.: А где брать деньги на все это?

Х. Ш.: Когда мы писали стратегию, мы во все ведомства относили официальные письма. В г. Сухуме не было ни одной структуры, куда бы мы лично не зашли. И что сразу бросается в глаза: нам уже не хватает зданий на улице Лакоба и Званба, 9, где расположен кабмин, у нас Министерство по туризму разместилось в отдельном здании, у нас сожженный дом правительства, оказывается, я этого не знала, частично восстановлен (три или четыре этажа), и там множество структур. А теперь просто представим, что численность населения и экономика сократились в два раза, если не больше, по сравнению с довоенным периодом, а посмотрите, какой у нас управленческий аппарат? Ведь все эти здания надо обслуживать, платить за свет, везде стоят компьютеры, офисная мебель… Нужна оптимизация. Оптимизация структуры, на мой взгляд, была бы проведена, если бы мы все эти ведомства разместили в одном здании, например, на улице Званба, 9 или в здании на улице Лакоба, где у нас сегодня кабмин. Какую бы нагрузку мы сняли с бюджета!

Е. З.: Но для этого надо как минимум половину сотрудников сократить…

Х. Ш.: Да, вот здесь возникает эта проблема. Людям надо предложить небольшие кредиты, создать им возможность для организации собственного малого или среднего бизнеса.

Е. З.: Если бы вы были сегодня депутатом парламента, с чего бы вы начали?

Х. Ш.: Одному депутату что-то сделать сложно. Мы же говорим, что кризис системный. При наличии программы должна начаться работа правительства в первую очередь, экономического блока. Вот кто отвечает за разработку и формирование расходной и доходной частей бюджета. Проблема как раз в том, что у нас люди не садятся за один стол… и наука, и бизнес, и правительство, и парламент, если они вместе не решат за круглым столом эту проблему, мы все время будем иметь дело с точечными проектами. Конечно, хорошо, что хоть такие проекты реализуются, но это не общее развитие и не выход из кризиса.