В 1982 году Мушни работал в составе известной Костепковской экспедиции, а в 1983 и 1986 годах – в Кавказской и Северо-Осетинской археологических экспедициях под руководством широко известного ленинградского археолога-специалиста по палеолиту Василия Прокофьевича Любина. Вел стационарные раскопки в ущелье реки Бзыбь (грот Юпсы), принимал активное участие в раскопках в населенных пунктах Мгудзырхуа, Кистрик, Анхуа, Тамышском поселении и т.д. Именно в эти годы он открывает ряд пещерных стоянок человека раннего каменного века, в том числе многослойную стоянку Мачагуа в селе Хуап. Он принимал активное участие в названных полевых археологических исследованиях, работал одновременно научным сотрудником отдела Абхазского института языка, литературы и истории им. Д.И. Гулиа АН ГССР.
В 1987 году Мушни становится соискателем ученой степени кандидата исторических наук при Ленинградском отделении Института археологии АН СССР. После появления его научных публикаций, посвященных результатам его археологических исследований, он обратил на себя внимание археологов Абхазии, России и всего Кавказа. К числу наиболее известных публикаций, получивших широкое признание в археологической науке, относятся: работа, посвященная археологическим раскопкам стоянки Мачагуа (сб. «Российская археология. 1992 г.) и научные статьи, опубликованные совместно с его коллегами в различных периодических изданиях, как в Абхазии, так и в России.
Одаренность Мушни Хварцкия в области археологии сочетались с познаниями в других науках, в частности в этнологии и фольклоре (мифологии) Кавказа. Занимался он и европейской, и восточной философией. Его интересовали уфология, парапсихология, народная медицина, вопросы религии. В свободное время увлекался искусством, резьбой по дереву и обработкой камня.
Мушни Хварцкия являлся носителем высокой культуры, нравственности, глубокой добропорядочности, чести и человеческого достоинства.
По словам абхазского историка, коллеги Мушни по музею Руслана Гожба, он был из тех, кто постоянно стремился к совершенству, как физическому, так и нравственному. Идеалом он считал беззаветное служение родной Абхазии, и этому благородному делу посвятил жизнь, и когда потребовалось – отдал ее. Основным направлением, в котором должна идти Абхазия, считал он, – это нравственные критерии священного кодекса чести абхазов – Апсуара. Он всегда очень внимательно изучал образ и психологический портрет наших славных предков, выделяя тех, в ком сочетался сплав мужества, непоколебимого духа и великодушия.
Мушни подолгу всматривался в фотографию бесстрашного героя Первой мировой войны – Коция Лакрба, на обратной стороне которой была надпись, начертанная рукой корнета: «Вспоминай, глядя на эту карточку, того абхазца, который приносил и принесет в жертву все, что в его силах! Если нас не станет после войны, одна мечта и просьба наша – приносите каждый из вас – абхазцев – сколько можете пользы своей родной Абхазии и своим собратьям».
Мушни Хварцкия как искренний патриот родной земли всегда думал о свободе и независимости родной Апсны, принимал активное участие в национально-освободительном движении абхазского народа, являлся членом правления Народного форума Абхазии. Он по своей природной интуиции и на основе анализа сложившейся ситуации в Абхазии предсказывал неизбежность грузинской агрессии и отмечал необходимость быть готовым к этому.
Мушни Хумсович вступает в Отдельный полк внутренних войск (ОПВВ), который формировался в тот период. Хотя у него не было специального образования, но вскоре командование полка заметило его военные способности. Он назначается заместителем командира Агудзерского батальона ОПВВ по работе с личным составом.
Когда началась война, Мушни становится одним из организаторов народного ополчения. Его назначают командиром Отдельного батальона специального назначения. Но это было недолго. Руководство Абхазии доверяют ему более ответственную должность. В архиве Министерства обороны сохранился написанный от руки Указ Председателя Верховного Совета Республики Абхазия Владислава Ардзинба о назначении его командиром Гумистинского оборонительного рубежа. Кто-то может спросить: а почему не командующим фронтом? Дело в том, что тогда на Гумисте фронта как такового не было. Это был всего-навсего естественный оборонительный рубеж. А фронт пришлось создавать самому Мушни. С первых часов своего назначения он активно берется за создание боевых позиций вдоль правого берега реки Гумисты, распределение личного состава, строительство фортификационных сооружений. Одновременно он находит время изучать боевые порядки противника, организуя вылазки в тыл врага.
Его первые шаги по укреплению Гумистинского оборонительного рубежа дали свои плоды. Яростные атаки грузинских войск в начале войны не сломили бойцов Гумистинского фронта. Хотя противник в ночь с 31 августа на 1 сентября прорвал оборону выше Гумистинского железнодорожного моста, наши бойцы остановили крупномасштабное наступление противника. Некоторые командиры поддались панике. Мушни не дрогнул и приказал бойцам-ополченцам стоять насмерть. Вскоре Мушни организовал контратаку. Враги несли потери, в том числе и в бронетехнике, и вынуждены были оставить правый берег Гумисты.
Как сталь закаляется в огне, так и наши бойцы и командиры окрепли в жестких схватках за каждую пядь родной земли. Надо добавить, что Мушни не только руководил боем, но и сам принимал непосредственное участие в нем. Тогда он лично подбил одну единицу бронетехники противника, точнее, одну БМП.
Слава о Мушни быстро распространялась среди личного состава, обороняющего Гумистинский рубеж. Его бесстрашие и подвиги обрастали легендами и самыми невероятными историями. На то были серьезные основания. Его дерзкие и хорошо продуманные рейды во вражеский тыл наводили страх и ужас, сеяли панику среди противника.
На Гумистинском фронте в то время штаба как такового еще не было. Поэтому он сам разрабатывал и руководил боевыми операциями. Бойцы не только его любили и доверяли, но и беспрекословно ему подчинялись. Это было самое важное и существенное. Тогда, в начале войны, мы имели дело на фронте с гражданским населением, даже еще не одетое полностью в военную форму.
К началу Гагрской операции Гумистинский фронт сформировался. Под руководством Мушни Хварцкия был укреплен Гумистинский оборонительный рубеж. К началу Гагрской операции он снял с фронта одно подразделение, которое принимало активное участие в освобождении Гагры.
После завершения Гагрской операции руководство Абхазии принимает решение укрепить Восточный фронт и направить туда своего представителя. Это была очень сложная задача – найти человека на такую должность.
Выбор пал на Мушни Хварцкия. Он направляется туда 19 октября 1992 г. в должности представителя Генерального штаба Вооруженных сил Республики Абхазия по Очамчыро-Ткуарчалскому направлению.
С приездом на Восточный фронт Мушни, прежде всего, сформировал свой боевой отряд и стал организовывать систематические вылазки на вражеские позиции. Здесь он проявлял чудеса героизма.
Но Мушни планировал и крупномасштабные операции. Так, по его инициативе на Восточном фронте в ноябре было организовано освобождение Ануаарху, где он сам подбил один танк.
В конце ноября 1992 года на Восточном фронте сложилась непростая ситуация. В районе населенного пункта Кетеван села Кочары сванские боевики перекрыли «дорогу жизни» из села Джгиарды на Ткуарчал. Тогда мы запланировали немедленное освобождение этой дороги, имевшей для нас стратегическую значимость. Мушни Хварцкия, Шамиль Басаев, Аслан Зантария, Мираб Кишмария спланировали эту уникальную операцию. Затем в течение двух дней – 29-30 ноября 1992 года, под их командованием этот план был блестяще реализован. Село Кочара было освобождено навсегда от грузинских оккупантов. Одновременно было освобождено и село Лашкиндар, откуда грузинские боевики бежали, едва унося ноги.
Однако грузинские войска не оставили в покое Лашкиндар и стали совершать систематические нападения на село. 6 декабря 1992 года противник предпринял крупномасштабное наступление. Тех наших крупных сил, которые освобождали Кочару, уже не было. Атаки грузинских войск отражали небольшие группы, которые остались оборонять село Лашкиндар, в том числе и группа Мушни Хварцкия «Берег-2». Она занимала позицию на трассе.
Противник предпринял атаки в нескольких направлениях. Одно из них – наступление врага из с. Цагера по лесу. Атака противника численностью 300 человек была отбита. При прочесывании местности в этом направлении граната, брошенная вражеской рукой, оборвала жизнь Мушни Хварцкия.
Следует отметить, что вылазки Мушни на позиции противника на Гумистинском и Восточном фронтах наводили ужас, сеяли панику в стане врага. На его счету на обоих фронтах – 5 подбитых единиц бронетехники.
Так не стало талантливого ученого, талантливого военачальника. Навсегда в памяти народа останется светлое имя Мушни Хварцкия.
http://mkra.org/deyatel/206/3493/
***
ЛЕГЕНДАРНЫЙ МУШНИ ХВАРЦКИЯ
Апта Квирая
Так как в период войны 1992 – 93 гг. столица Абхазии была перенесена в город Гудаута, там в здании Администрации и находился пресс-центр. Это было местом сбора и обсуждения всех последних новостей с фронта. Я работал при пресс-центре водителем. 12 октября 1992 года, как всегда, стоял в ожидании журналистов у входа в Администрацию. Примерно в 16:00 – 16:30 подъехала военная машина «УАЗ», из которой вышел российский генерал Сигуткин. Он поднялся в пресс-центр, а машина его уехала. Спустя несколько минут с балкона второго этажа меня позвала начальник пресс-центра Аида Ладария: «Апта, наши сбили грузинскую «сушку». К тебе подойдет генерал Сигуткин, и ты с ним поедешь на линию фронта к командующему Мушни Хварцкия». Я от радости снял шапку и начал кричать: «Сбили грузинский СУ-25!» Вокруг меня начали собираться люди, и пока я им объяснял, что и как, увидел направляющегося к моей машине генерала Сигуткина. Открыл дверцу и, прежде чем поздороваться, я спросил у него: «Товарищ генерал! Правда ли, что грузинский самолет сбили?» Он сердито и громко сказал всем: «Не паниковать!», - быстро сел в машину, и мы направились в Эшеру.
Ехали молча. Мне очень хотелось задать ему какие-нибудь вопросы, но у генерала не было настроения, и я молчал. У развилки шлагбаум был закрыт. Дав гудок, я увидел солдата, который должен был нас сопровождать к Мушни Хварцкия. Солдат стал объяснять, как доехать по нижней дороге к 12-му участку, где упал в море самолёт и выпрыгнул летчик. А я ему говорю: «Давай садись в машину». Генерал спросил у него: «Летчик жив?». «Жив, – ответил он, – и командующий с берега следит за ним».
Мушни Хварцкия, поставив бинокль на треногу, наблюдал за грузинским летчиком, который держался на воде на спасательной камере. Увидев нас, пошел навстречу. Так состоялась встреча командующего ВВС России генерала Сигуткина и командующего Гумистинским оборонительным рубежом Мушни Хварцкия.
Мушни начал рассказывать: «Товарищ генерал, сегодня в 15 часов 30 минут был сбит грузинский самолет СУ-25, он упал в море, летчик катапультировался и упал в море на расстоянии 3 км 450 м от берега. Летчик жив, он на спасательной камере». «Кто дал команду сбить самолет?» – крикнул генерал Сигуткин. «Я дал команду», – ответил Мушни. «Основание?». Мушни сказал, что есть основание: «Самолет залетел из северной части Сухума в Верхнюю Эшеру и начал бомбить жилые дома. Бросив одну бомбу, уходил в небо. Потом возвращался. Сбросив более 10 штук, самолет направился на запад, в направлении ресторана, где находился штаб. Я тогда дал команду сбить».
Генерал уже спокойно, сбавив тон, спросил: «Кто сбил и чем был сбит самолет?». Мушни сказал, что самолет сбил русский парень «стингером». «Молодец! Представь его к награде», – почти скомандовал генерал и направился к биноклю. Мушни, настроив бинокль на плавающего летчика, уступил место Сигуткину. Посмотрев, он подтвердил: «Да, он жив». Мушни, повернувшись ко мне, сказал: «Апта, быстрей поезжай в военный санаторий, в проходной есть телефон. Скажи им, чтобы позвонили в лодочную бригаду, они ждут моей команды». И я устремился по фронтовому бездорожью, через 10 минут подъехал к санаторию и крикнул дежурному: «Позвони на лодочную станцию, скажи, чтобы они вышли в море за летчиком из сбитого самолета». И еще я добавил, что командующие ждут на берегу Шыцкуары. И вскоре услышал гул мотора лодки.
Возвращаюсь обратно, но никакой лодки не видно. Погода ухудшилась: ветер, шторм. Я спросил у солдата: «Где глиссер или лодка, ведь еще при мне они вышли в море?». Солдат ответил мне, что глиссер не доехал, его волна залила, мотор заглох, и ребята на веслах ушли обратно на берег. В это время Сигуткин и Хварцкия продолжали стоять около бинокля. Вдруг Мушни резко взялся за бинокль и говорит: «Три вертолета, грузинские, летят, они ищут летчика». Стал слышен гул моторов. Подлетев ближе, вертолеты стали кружиться над летчиком, а один начал опускаться над ним. Вертолет сбросил лестницу, и по ней начал спускаться человек. Все это мы четко видели. В то время, когда человек с вертолета спускался по лестнице, с берега загремела зенитная стрельба: было выпущено снарядов 5-6. Вертолеты улетели, и человек, что был на лестнице, с ними. Через 2-3 минуты появился один из вертолетов и вновь стал опускаться над летчиком, но пониже. Вдруг с его борта было произведено четыре одиночных выстрела по летчику. Вертолет быстро улетел. Мушни сразу сказал: «Убили пилота», – и дал бинокль Сигуткину. Генерал подтвердил, что летчик убит.
Долго разговаривали командующие на берегу. Я и двое солдат пошли к машине, положили бинокль в багажник и стали ждать. Вскоре и командующие сели в машину. Сигуткин и Хварцкия беседовали все время о положении на фронте. Мушни доказывал, что грузины готовятся к наступлению, говорил, что если такие налеты самолетов будут продолжаться, то абхазские силы их будут сбивать. У шлагбаума на развилке Мушни мне сказал, чтобы я его оставил там, и мы попрощались. А я с генералом Сигуткиным поехал в пресс-центр. В Гудауте генерал пересел в свою машину, которая его ожидала. Меня окружили люди, которые не знали точно, чей самолет был сбит, так как Грузия передавала, что абхазы сбили русский самолет. Они еще почти 6 дней по телевизору и по радио передавали, что самолет был русский.
Но не скажите, что Бога нет! На шестой день гагрские морские наблюдатели вытащили убитого летчика, привязанного к спасательной камере, между Пицундой и Гагрой, и со всеми документами. На его теле были четыре смертельных пулевых ранения – точно столько, сколько мы слышали выстрелов. Это был летчик первого класса, который год проходил боевую практику в Израиле, чистый грузин, только фамилии не помню. Его тело потом обменяли на наших убитых. Только после этого грузинские радио и телевидение замолкли.
С Мушни Хварцкия я познакомился в 1989 году в Народном форуме «Айдгылара». Тогда он работал в музее, а потом в Ленинграде поступил в аспирантуру. Он присылал оттуда очень полезные материалы, связанные с историей Абхазии, туда забирал разную информацию от абхазских историков и ученых. Все восхищались его способностями. Он нашел канал в Ленинграде, где доставал патроны и оружие, потому что он видел, что без войны не обойдется, что грузины явно с нами будут воевать. Патроны он отправлял через наших летчиков Харитона Гвинджия и Алексея Латария, когда они прилетали в Ленинград. А они, идя на риск, заполняли этими патронами свои сумки и с ними проходили через командирскую комнату в Сухумском аэропорту. Летчиков этих я сам лично встречал, а патроны прятали в помещении «Айдгылара». А оружие Мушни отправлял поездом через Сергея Аршба, Гену Хашба и других, которые специально ездили к нему в Ленинград. Иногда Мушни привозил боеприпасы и сам. Знаю, что, кроме Мушни, патронами нас снабжал и Акун Квирая, имевший хорошие связи с казачеством. Лично я из Сухума перевозил в Адзюбжу, к его отцу, патроны и разное оружие, в том числе пулемет, снайперские винтовки, карабин, автоматы. Однажды перевез полную покрышку патронов. Последний раз Акуна задержали на посту «Джубга», когда он перевозил оружие и боеприпасы. Его тогда сопровождали сами казаки, но все равно машину с боеприпасами конфисковали. С Акуном был Вова Мишелия, позже казаки их выручили.
Если бы не было этих патронов и оружия, как бы наши удержали эту армаду на Красном мосту и в Верхней Атаре, когда враг хотел отрезать дорогу на Ткуарчал? Не могу не вспомнить о том, что седьмого января 1993 г. во время наступления на Атару, погиб мой родственник, командир батальона Беслан Квирая. Но враг был отброшен, и Верхняя Атара была освобождена.
Мушни Хварцкия с начала войны находился на Эшерском фронте. Он стал лучшим бойцом и командиром. Мушни не пустил врага на своих позициях ни на один сантиметр, хотя тот много раз пытался прорваться.
В ноябре 1992 года командование ВС направило Мушни со взводом добровольцев на Восточный фронт, в качестве представителя Генштаба. Воевал он в течение месяца в самых горячих точках фронта. При освобождении села Кочара отряд под его командованием взял населенный пункт Кетван, где грузины так сильно укрепились, что без его освобождения операция, возможно, провалилась бы.
Мушни погиб 6 декабря 1992 года в селе Лашкиндар (Цхенцкар) в контактном бою. Его привезли в Гудауту на вертолете. Гибель Мушни Хварцкия стала для Абхазии трагедией. Его похоронили с большими почестями на Лыхнаште, где он покоится и ныне. В народе говорят: «Такие люди, как Мушни Хварцкия, рождаются один раз в сто лет». Я бы хотел, чтобы в абхазских семьях каждый год рождались такие люди, как Мушни Хварцкия, но не для войны, а для мирной жизни, науки и счастья.
Опубликовано: Газета "Республика Абхазия", № 32, 25 марта 2011 г.
