---

Ростислав Ищенко. Приоткрытая граница и эхо грузино-абхазского конфликта

Абхазия сокращает число погранпереходов на границе с Грузией. Грузия возражает, а миссия ООН ее поддерживает. Все обвиняют всех. Что же действительно происходит?
Бумеранг обычно возвращается

Звиад Гамсахурдиа стал президентом Грузии в 1991 году (председателем Верховного Совета Грузинской ССР в ноябре 1990-го). Но первый массовый митинг, проходивший не только под антисоветскими, но и антиабхазскими лозунгами, был организован Гамсахурдиа еще в апреле 1989 года.

Бумеранг вернулся в том же году. Абхазия стала ориентироваться на Москву, поскольку от развития ситуации в Тбилиси ничего хорошего ожидать не могла. Но в дополнение к этому Южная Осетия, являвшаяся автономной областью, пожелала повысить свой статус и стать столь же полноценной автономной республикой, как Абхазия и Аджария.

В ответ, через год, в декабре 1990 года, Верховный Совет Грузии ликвидировал Южно-Осетинскую автономную область. Но сразу после распада СССР, 1 сентября 1991 года, Южная Осетия провозгласила свою независимость.

Гамсахурдиа потерял власть в начале января 1992 года, а жизнь — 31 декабря 1993 года. Но запущенный им бумеранг продолжил полет и над сменившим его режимом Шеварднадзе.

Как уже было сказано, конфликт с Абхазией также инициировал Гамсахурдиа. Но абхазы терпели дольше, чем осетины — все пытались договориться с Тбилиси о разумном компромиссе. В результате полноценная независимость Абхазии была провозглашена только в 1994 году — уже после того, как Тбилиси инициировал и проиграл войну в Абхазии 1992-1993 годов.

В конечном итоге все закончилось очередной войной, начатой уже третьим президентом Грузии Михаилом Саакашвили. В связи со скоротечностью «Пятидневной войны», или «Войны 08.08.08», основные боевые действия ограничились территорией Южной Осетии. Однако Абхазия смогла воспользоваться ситуацией и освободить последний участок своей территории, находившийся под контролем Грузии со времен войны 1992-1993 годов, — Кодорское ущелье.

Казалось бы, все — и осетины, и абхазы — получили значительно больше, чем уважение прав автономии, которого они добивались в начале 90-х. Теперь это два независимых государства, полностью контролирующих свою территорию, к тому же признанных Россией, что служит гарантией как их независимости, так и территориальной целостности. Но запущенный покойным Гамсахурдиа бумеранг все никак не желает приземлиться.

Грузия не имеет возможности вернуть утраченные территории, но и со свершившимся фактом смириться не желает, продолжая считать их своими, хоть и временно неподконтрольными. Естественно, после практически пятнадцатилетнего силового противостояния (дважды срывавшегося в полноценную войну) отказ Тбилиси от конструктивного диалога не повышает уровень доверия между Грузией, Абхазией и Осетией.
Вопрос грузинского меньшинства

Ситуация осложняется тем, что в Абхазии, несмотря на массовый исход грузинского населения после проигранной Тбилиси войны 1992-1993 годов, осталось достаточно крупное грузинское меньшинство, компактно проживающее в Гальском районе, граничащем с территорией Грузии. Насколько серьезно этот фактор влияет на политику Сухуми, можно судить хотя бы по тому, что одним из главных обвинений в адрес третьего президента Абхазии Александра Анкваба, вынужденного покинуть свой пост досрочно и не вполне добровольно, были прогрузинские настроения.

Формальным поводом для начала политического кризиса, стоившего Анквабу президентства, стало его решение об упрощенном порядке выдачи абхазских паспортов жителям Гальского района грузинской национальности.

Четвертый президент Абхазии Рауль Хаджимба занял в отношении грузинского меньшинства куда менее благоприятную позицию. Впрочем, это и не удивительно. Абхазские грузины не поддерживали его на президентских выборах. Более того, по требованию Хаджимбы 22 тысячи обладателей двойного (абхазского и грузинского) гражданства не были допущены к голосованию на президентских выборах 2014 года.

Впрочем, в данном случае позиция президента в целом соответствует настроениям абхазского общества, антигрузинские настроения которого не являются секретом. После войны 1992-1993 годов Абхазию вынужденно покинула большая часть проживавших там грузин.

По сути, значительное грузинское население осталось только в приграничном Гальском районе. Именно возможность прямого контакта этой общины с Грузией серьезно тревожит абхазов, опасающихся, что рано или поздно Тбилиси может предъявить территориальные претензии, а местные грузины послужат для него опорой.

Насколько эти опасения реалистичны, нам сегодня оценить трудно. Но одной из формальных причин начала войны 1992-1993 годов Тбилиси — наряду с защитой конституционного строя — называл необходимость защиты прав проживающих в Абхазии грузин. И абхазы резонно считают, что мотивировка, использованная один раз, может быть использована и вновь.

В связи с этим попытка Сухуми под любым предлогом по возможности ограничить контакты между абхазскими грузинами и Грузией хоть и не может быть поддержана, но объяснима — с точки зрения сложившихся в регионе военно-политических реалий.
Разговаривать не хотят

В декабре власти Абхазии решили, что с конца января вступит в силу решение о закрытии двух из четырех остававшихся пограничных переходов на границе с Грузией. Раньше их было шесть, а оставить абхазы планируют один, мотивируя это решение необходимостью обеспечения безопасности. На реализацию плана отведен месяц.

Мотивировка, конечно, выглядит надуманной, но не более надуманной, чем жалобы жителей Гальского района, видящих вопиющее нарушение своих прав в том, что теперь на поездку в Грузию им понадобится потратить на пару часов больше, и некоторые могут не успеть обернуться за световой день.

Куда более серьезны претензии абхазских грузин, связанные с тем, что после закрытия большинства погранпереходов возникнут трудности у детей, которые ходят в школу на грузинской стороне границы, а также осложнится возможность получения в Грузии медицинской помощи.

Впрочем, эти вопросы тоже решаемы. В конце концов в случае критической необходимости получения образования или медицинской помощи в Грузии можно поселиться там на соответствующий период времени. Редко где на планете получается учиться или лечиться в другом государстве и каждый день ночевать у себя дома на родине.

Опасения относительно осложнения контактов абхазских грузин с собственно Грузией, прозвучавшие из Тбилиси, поддержала миссия ООН. Это естественно: задача ООН и ОБСЕ — максимально облегчать трансграничное сотрудничество. Поэтому они будут поддерживать каждое открытие погранперехода и выражать обеспокоенность каждым закрытием.

Но некоторые грузинские эксперты связали действия Абхазии с политикой России. А вот это уже нелогично. Россия и до войны 1992-1993 годов, и после нее призывала Тбилиси к прямому диалогу с Сухуми. Даже признание Абхазии и Южной Осетии произошло только тогда, когда развязавшая «Олимпийскую войну» Грузия не оставила Москве другого выбора.

Россия и сейчас заинтересована в восстановлении между Грузией и Абхазией нормальных (а по возможности — и дружественных) отношений. Никакому государству не нужен очаг латентной напряженности на его границах.

Но урегулирование отношений между двумя независимыми государствами может произойти только в прямых переговорах между ними. Не может Тбилиси говорить с Сухуми при посредничестве Москвы. Так доверие не восстанавливается. Тем более что Россия абхазскую независимость, давно уже являющуюся свершившимся фактом, признала, а Грузия все еще считает Абхазию своей территорией.

Какой позитивный сигнал может передать Москва в Сухуми из Тбилиси? Что ситуация по сравнению с 1989-1992 годами, когда Грузия отказывалась говорить о расширенной Абхазской автономии, не изменилась, и к прямым переговорам Тбилиси не готов?

Так ведь именно эта ситуация и вызывает опасения абхазов, выливающиеся подчас в гротескные формы ограничения трансграничного движения для населения приграничных районов.

Чтобы наконец приземлить бумеранг и начать заново выстраивать грузино-абхазские отношения, необходимо, в первую очередь, устранить причину конфликта. А причина заключалась в нежелании Тбилиси разговаривать и искать компромисс, в ставке на силовое подавление.

Москва же может помочь в организации диалога, но она не в состоянии заставить стороны сесть за стол переговоров, если они этого сами не захотят. И уж тем более не в состоянии каждый раз разрешать мелкие пограничные противоречия двух суверенных государств — чай не союзные республики, нет над ними центра — сами себе хозяева.

РИА Новости