Вступление России в ВТО – выгоды и риски. Абхазская точка зрения

Вступление России в ВТО – выгоды и риски. Абхазская точка зрения

Тания Лейла , Директор Фонда «Гражданская Инициатива и Человек Будущего»

 ( выступление на Круглом Столе в АРСМИРА, г. Сухум, 25.11.2011)

Прежде всего, хотелось бы поблагодарить организаторов Круглого Стола за предоставленную возможность обсуждения этой, без сомнения, чрезвычайно актуальной темы. Высказываются самые разные, порой диаметрально-противопожные точки зрения как в России, так и в Абхазии. Необходимость такого обсуждения очень хорошо объясняется идеями многих российских авторов о так называемых «красных линиях»[1] ( я их называю «болевыми точками», но суть одна)  - линиях, которые ни в коем случае не должны переходить наши государства для того, чтобы стратегическое партнерство России и Абхазии продвигалось в эффективном и успешном направлении для обеих сторон. Поэтому мне бы очень хотелось, чтобы сегодняшние наши мнения были доступны официальным представителям России в Абхазии. Ситуация вокруг Российско-грузинского соглашения показала и наши слабые места – отсутствие единой скоординированной стратегии в масштабах всего общества. Сейчас мы должны избегать крайних подходов : с одной стороны, чрезмерного нагнетания эмоций, а , с другой стороны, и попыток убаюкать общественное мнение в связи с якобы отсутствием каких бы то ни было рисков.

Для сбалансированного анализа выгод и рисков, которые возникли после подписания Российско-грузинского Соглашения о международном мониторинге границ с Абхазией и Южной Осетией,  открывшего путь России в ВТО, необходимо рассмотреть все составляющие этого процесса – вступление России в ВТО, международный мониторинг  и Двустороннее Российско-грузинское Соглашение о мониторинге границ.

1.      1. Сам факт вступления России в ВТО вряд ли у кого-то в Абхазии вызывает нарекания, поскольку это, во-первых, внутренне дело РФ, а во-вторых, он представляется даже полезным  в плане установления международных стандартов в торговле, прозрачности торгово-экономических отношений и борьбы с коррупцией, хотя окончательные выводы можно будет делать после практического воплощения договора в жизнь. Сам по себе международный  мониторинг также не вызывал бы столько опасений, если бы он осуществлялся только по международной инициативе, а не по требованию Грузии именно в связи с ее претензиями на восстановление территориальной целостности. Собственно для Абхазии очевидную угрозу может представлять Двустороннее Соглашение  России и Грузии - прецедент, когда фактически впервые после 2008 г. Россией подтверждается право Грузии на мониторинг и  контроль нашей границы, а, следовательно,  и юрисдикцию над всей абхазской территорией, что дезавуирует ее суверенитет. Тот факт, что в тексте эта граница не названа грузинской,  не меняет  сути договора – это просто дипломатический жест.

2.      2. Каковы интересы России во всем этом многоступенчатом процессе? Экономические интересы в связи со вступлением в ВТО очевидны. Однако, поскольку по мнению многих российских экспертов Россию в условиях кризиса все равно бы приняли в ВТО и без уступок Грузии, ее поведение, возможно, имело и другую мотивацию. Это - заявка на сближение с Грузией в преддверии ее президентских выборов. Причем создан прецедент  полного игнорирования мнения и интересов Абхазии. А прецеденты, как известно,  имеют свойство повторяться. Думается, что торговля суверенитетом Абхазии может стать новой практикой общения Запада и Грузии с Россией.

3.      3. Насколько выгоден этот прецедент для Грузии и России? Оспаривать выгоды этого Соглашения для Грузии нет смысла – они налицо. Во-первых, впервые после признания России, Грузия продемонстрировала, что торг с Россией в отношении юридисдикции над границами, а, следовательно, и над территорией Абхазии возможен. Впервые после признания Россия фактически  дезавуирует юрисдикцию Абхазии над своей границей, а, следовательно, и ее суверенитет, хотя и в очень обтекаемых формулировках. Но факт остается фактом – именно по требованию Грузии и именно Грузия, а не ВТО или какая- либо другая страна или международная организация, подписывает соглашение о мониторинге нашей границы. Во-вторых, Грузия впервые из первых рук получает информацию, важную помимо всего прочего, прежде всего в военно-стратегическом плане. По словам Серги Капанадзе, зам.министра Иностранных Дел Грузии грузы, идущие в Абхазию и Ю.О. из Грузии не подлежат таможенному контролю, поскольку это - грузинские территории, а контроль в пределах одного государства не осуществляется. Т.е. Грузией могут быть целенаправленно созданы такие условия ( препоны), когда торговля с Грузией может оказаться для  абхазского бизнеса предпочтительнее и выгоднее торговли с Россией. Это одно из важных направлений новой политики Грузии в отношении Абхазии. И, наконец, в -третьих, самое главное. Российско-грузинское соглашение напрямую связано с практической реализацией новой политики Грузии в отношении Абхазии – так называемого «стратегического выжидания».  Сторонниками этой стратегии являются очень уважаемые в грузинском обществе эксперты Гия Нодия и Паата Закарейшвили.  Недавняя идея Мамуки Арешидзе, поддержанная Шеварднадзе, о признании Абхазии со стороны Грузии в обмен на возвращение беженцев также является одним из этапов новой политики Грузии по восстановлению территориальной целостности. Эта долгосрочная стратегия, в отличие от позиции Саакашвили,  предполагает не физическую войну, а интеллектуальное противоборство сообществ на фоне  декларируемого сближения – кто умнее, тот и выиграет. Вот некоторые цитаты из работ грузинских экспертов, предложивших этот подход.

Гия Нодия, профессор политических наук в Государственном университете Илии, Тбилиси, Грузия

«Что может сделать в такой ситуации Грузия в отношении Абхазии и Южной Осетии? Пока Россия сохраняет фактический контроль над ними, ответ прост: почти ничего. Грузия могла бы решить вопрос в одностороннем порядке, отказавшись от своего стремления восстановить территориальную целостность и де факто признав независимость этих двух регионов, что тихо рекомендуют сделать Тбилиси некоторые из его друзей.  Но внутри самой Грузии такой сценарий нереален: ни одно грузинское правительство не переживет подобного шага, даже если оно сочтет его разумным.

Другой возможной альтернативой мог бы стать подход «стратегического выжидания». Это означало бы отложить на неопределенный срок решение проблемы двух отделившихся территорий в надежде на то, что региональный баланс сил постепенно изменится в пользу Грузии. Такой подход, по крайней мере, оставляет открытыми все варианты и не заставляет правительство делать невозможный выбор. Тем не менее, в краткосрочной перспективе Грузия не может позволить себе ничего не предпринимать. Ни один конфликт не остается замороженным полностью, и в ситуации вокруг конфликтных регионов всегда происходят какие-то изменения»

Паата Закареишвили, старший научный сотрудник Института по Изучению Национализма и Конфликтов

«Несмотря на то, что признание Россией независимости Южной Осетии и Абхазии является самым тяжелым и трудно преодолимым результатом, -  это признание носит в себе амбивалентный характер. Признание независимости на протяжении последних 20 лет для абхазов и осетин было светлой мечтой и высокой целью одновременно. Достигнув этой цели (что на деле означает действительную интеграцию в российское политическое пространство и  столь нестабильное пространство Северного Кавказа), их может ждать глубокое разочарование.

К тому времени  у западных институтов должна быть хорошо подготовленная концепция альтернативы российскому признанию. И эта концепция – реальная демократизация Грузии. Грузии – не агрессивной, не милитаризированной, а экономически-устойчиво развивающейся, управляемой демократическими институтами и гражданским обществом»[2].

Политика «Стратегического выжидания»  предполагает не только пассивное ожидание перемен в общем геополитическом раскладе в регионе, но она  предполагает и активную работу, направленную, в первую очередь, на  ухудшение российско-абхазских отношений и одновременно на улучшение российско-грузинских и даже грузино-абхазских. Для ее практической реализации используется грузинское лобби в российских дипломатических кругах, сохраняющееся еще со времен Шеварднадзе, а также  в журналистских и экспертных. «Стратегия выжидания» в ситуации, когда невозможно добиться радикальных успехов, не грузинское изобретение. Она весьма успешно использовалась и  В. Ардзинба в 90-е годы, когда ему приходилось вести переговоры об Общем государстве, чтобы оттянуть время  и избежать так называемой Операции по принуждению к миру и одновременно объявлять  Референдум о независимости, чтобы общество не теряло верных ориентиров. В результате мы, дождавшись выгодных геополитических изменений, дождались с приходом В.Путина отмены блокады и признания со стороны России, не только не растеряв, но и существенно укрепив свой суверенитет. Именно в такую стратегию вольно или невольно вписывается целый ряд событий в последние два года, следовавших как цепная реакция друг за другом. Это, в первую очередь, печально знаменитые публикации М. Перевозкиной и А. Епифанцева, которые у любого адекватного абхаза вызвали вполне предсказуемые эмоции – это возмущение и абсолютный негатив. Думается, что эти авторы вполне осознавали, какую реакцию вызовут их оскорбительные статьи и, возможно, именно эта реакция и была их целью. Многоступенчатая система лоббирования вполне позволяет осуществлять этот процесс таким образом, что исполнитель заказа может даже и не подозревать о том, кто является первоначальным заказчиком. Ситуация с  абхазской собственностью, Аибгой – когда даже российские эксперты, кавказоведы неоднократно ставили вопрос о том, насколько «этот клочок земли» ( Аибга) стоит негативного  общественного резонанса в Абхазии[3]. И, наконец, что называется, по образному выражению абхазских блоггеров, контрольный выстрел – последнее соглашение с Грузией, враждебной нам страной, которое буквально ударило по общественным настроениям в Абхазии, вызвав серьезную озабоченность разных слоев общества. Между тем главный геополитический ресурс России в Абхазии - это не только ее геополитическое положение стратегического буфера между Грузией, т.е.  НАТО, и Россией, что признал и В.Путин[4]. В не меньшей, если не в большей степени главный геополитический ресурс России в Абхазии -  это общественная поддержка, т.е. общественные настроения и поддержка национальных элит. В мире много геополитически привлекательных и важных для России территорий, в которых она  так и не смогла закрепиться – прежде всего,  в силу отсутствия поддержки национальных элит, как в Грузии, хотя грузины были избранным народом в национальной иерархии СССР . Поэтому этот определяющий человеческий ресурс  в виде абхазского общественного мнения для России должен быть крайне важен, и его необходимо беречь как в интересах России, так и Абхазии. Тем более, что при определенной политике он может быть потерян очень быстро, гораздо быстрее, чем во времена Ардзинба, выдержавшего блокаду и политическое давление, но не сделавшего ни одного шага против интересов  России, тем самым защитив не только интересы Абхазии, но и интересы России. Именно поэтому финансовая и другая поддержка России в последние годы является ответным шагом,  своего рода моральной и материальной компенсацией Абхазии за политику поддержки Грузии в 90-е г. Россия и сегодня не застрахована от совершения ошибок в отношении абхазского общества, и наша задача говорить о них открыто в обоюдных интересах, а не пытаться  лакировать действительность, что вероятнее всего в обозримом будущем может  вызвать взаимное недоверие и отчуждение наших обществ и государств. Торговля абхазским суверенитетом  - не лучший способ решить свои международные проблемы, поскольку это вызовет недоверие и опасения также и у потенциальных  союзников России в  лице других стран, не говоря уже о кавказских собратьях Абхазии. И наоборот,  независимая сильная Абхазия как игрок европейского уровня – вот ориентир для политики России, в частности, в рамках декларируемой перезагрузки ее отношений с  Западом. Россия является важнейшим экономическим партнером Европы, и она вполне могла бы не идти на поводу капризам милитаризующегося «маленького монстра» Грузии, а показать миру совершенно другой  пример  -  реально свободную, открытую миру,  демократическую страну Абхазию.  Соревнование  этих двух проектов – проекта Запада Грузии и проекта России Абхазии - несет в себе существенную геополитическую нагрузку с точки зрения повышения международного престижа России и ее привлекательности как международного интеграционного центра . С другой стороны, следует признать, что после признания России внешняя политика Абхазии стала пассивной и инерционной:  мы только отвечаем на вызовы и предложения извне, вместо того, чтобы самим предлагать новые идеи, интересные в том числе и Западу, направленные на достижение геополитического консенсуса и стабильности в регионе с использованием возможностей Абхазии.   Не претензии Грузии, а право на самоопределение Абхазии должно формировать повестку переговоров  России и Европы, тем более, что это близкая Европе тема в последние два десятилетия, особенно, с учетом Косовского прецедента. С учетом всего комплекса вышеназванных факторов следовало бы признать, что российско - грузинское соглашение вряд ли отвечает собственно российским интересам, не говоря уже об абхазских. Укрепление позиций Абхазии  на международной арене позволит России обрести еще один голос верного союзника в международных структурах вместо возможной дестабилизации  и потери своих позиций в регионе в  случае проведения неприемлемой  для интересов Абхазии  политики.