Сонер Гогуа: с диаспорой надо серьезно работать

Сонер Гогуа: с диаспорой надо серьезно работать

В условиях экономического кризиса заниматься благотворительностью достаточно сложно, однако именно в такой ситуации более всего востребована подобная инициатива. Сегодня, когда у республиканских внебюджетных фондов возникают проблемы с формированием своих бюджетов и мобилизацией просроченных задолженностей, руководству созданного в 2015 году Международного фонда «Апсны» удалось привлечь к реализации намеченных им задач не только местных предпринимателей, но и представителей зарубежной абхазской диаспоры. О том, как возникла идея создания фонда и каковы основные направления его деятельности рассказывает президент Международного фонда «Апсны» Сонер Гогуа.

С. Гогуа: Идея создания международного неправительственного фонда обсуждалась еще при Владиславе Григорьевиче Ардзинба. Я понимал, что государство не может оказывать избирательно помощь представителям отдельных национальностей, поскольку мы все граждане одного многонационального государства.

Но мы прекрасно осознаем и то, что у абхазов существуют свои особые проблемы – это сохранение самого этноса, его культуры, языка и истории. При обсуждении вопроса сознания фонда мы делали ставку на возможную помощь зарубежной абхазской диаспоры. Ведь только в Турции проживает до 500 тысяч абхазов, а есть еще Иордания, Сирия, Россия и некоторые страны Европы. Но в то сложное послевоенное время реализовать эту идею не удалось.

Позднее тему создания фонда я обсуждал с президентами Сергеем Васильевичем Багапшем и Александром Золотинсковичем Анквабом, но до реализации идеи фонда дело так и не дошло.

Дело в том, что руководители государства подходили к этому вопросу иначе, нежели я: они говорили, что сначала нужно найти источники финансирования, а уже потом строить планы... Но это неправильный подход: пока нет фонда и нет идеи, на что именно следует направлять средства, никто нам денег не даст. Люди хотят точно знать, во что им предлагают вкладывать деньги. Поэтому мы решили сначала создать фонд, определить основные направления его будущей деятельности и под эти конкретные идеи искать средства.

А-И: Какова основная цель создания фонда «Апсны»?

С. Гогуа: Прежде всего, содействие улучшению демографической ситуации в Абхазии. Мы прекрасно понимаем, если сегодня мы сами не поможем нашим гражданам, ни Париж, ни Стамбул, ни Москва за нас это не сделают. Сегодня Россия – стратегический партнер Абхазии, Турция – экономический партнер, есть связи с другими странами. Но каждая страна в первую очередь преследует свои государственные интересы. Да, нам оказывают финансово-экономическую помощь, и мы благодарны за это. Но есть проблемы, которые мы должны решать сами - это проблемы демографии, языка, культуры, традиций, этнического самосознания и др.

Этими вопросами должны заниматься мы сами. Поэтому мы и создали фонд, в первую очередь, с целью улучшения демографической ситуации в Абхазии. Сегодня мы оказываем помощь только абхазским семьям и не скрываем этого. У нас есть определенные финансовые возможности, но всем гражданам, к сожалению, мы не можем помочь, тем более что проживающие в Абхазии русские получают помощь из России, какую-то помощь из Армении получают армяне.

Но не только поэтому...

Я живу в Абхазии 24 года, я был здесь во время войны, занимался экономическими и политическими вопросами, и не мог себе представить, что в 2015 году в Абхазии все еще будут очень бедные абхазские семьи.

В последнее время мы много ездили по селам: были в Джгярде, Лыхны, Кутоле, видели абхазские семьи, в которых по 8 - 10 детей. У них дома нет мебели, бытовой техники, дети ложатся спать полуголодными, они не ходят в школу, не получают необходимое образование, потому что им нечего одеть.

Мы сегодня говорим о возвращении репатриантов на историческую родину, о создании им нормальных условий для проживания. Да – это правильно, это нужно, и я всегда поддерживал эту политику. Но при этом возникает вопрос: а как быть с живущими здесь и испытывающими серьезные сложности? Посмотрите нашу статистику - сколько у нас детей с ДЦП? Это ведь серьезная беда. А наркомания, туберкулез, ВИЧ-инфекции, а аварии со смертельным исходом на дорогах... Многие молодые люди не имеют средств, чтобы создать семью. Большие проблемы с трудоустройством. И о каком будущем Абхазии мы можем в такой ситуации говорить? Кто должен заниматься этими вопросами?

А-И: В первую очередь, государство...

С. Гогуа: Полностью с вами согласен. Но если государство не успевает или у него нет возможностей? И почему граждане, которые имеют такую возможность, не должны помогать государству в решении таких проблем? Я приехал сюда юношей и сегодня у меня есть какие-то финансовые возможности, которые, кстати, мне дал мой народ, мое государство, так почему я не должен ему помочь? Я могу купить машину за 60 тысяч долларов и ездить на ней, а мой сосед в это время будет спать голодным?!

Кто должен регулировать это? К сожалению, у нас сегодня нет соответствующей национальной идеологии. Накопилось немало проблем нравственного характера. Принципы «апсуара» больше декларируются, нежели им следуют.

А-И: Зато у нас все чрезмерно политизированы...

С. Гогуа: А что важнее политика или нравственность? Для чего мы выбираем депутатов? Чтобы они отстаивали интересы народа.

Используя возможности нашего фонда, мы принимаем посильное участие в решении проблем, которые стоят перед абхазами. Мы реализуем несколько проектов, в том числе и тех, до которых у государства пока что руки не дошли.

Каждая абхазская семья, в которой произошло радостное событие - родился ребенок, получает в подарок от нашего фонда пакет со специальными средствами по уходу за ребенком и пособия по воспитанию малышей. Я изучал опыт разных стран Европы, и могу вас заверить, что наш подарочный пакет лучше по количеству вложенных в него вещей. В прошлом году такие пакеты получили 300 семей. Видели бы вы, как люди их принимали, как благодарили. В этом году мы рассчитываем увеличить вдвое число получателей этой помощи. А с 2017 года мы планируем оказывать и финансовую помощь семьям, где родился ребенок, причем сумма помощи будет зависеть от того, второй, третий или четвертый ребенок родился.

Наш второй постоянный проект – поддержка многодетных семей. У нас немало семей, в которых до 10 детей, и вы прекрасно понимаете, в каких условиях они живут, даже если получают в виде пособий от государства 15 - 20 тысяч рублей. Понятно, что все их проблемы мы решать не сможем, но купить им бытовую технику – холодильник, стиральную машину, телевизор, утюг, электронасос – это вполне реально. Все это обойдется примерно в 60 тысяч рублей. Разве это такая уж большая сумма, чтобы помочь многодетной семье создать нормально условия для жизни?

Вы посмотрите, какие новогодние корпоративы организуют, в том числе и госчиновники, сколько средств уходит на эти пиршества. Обед одного человека в ресторане – это, как минимум, одна тысяча рублей, а сколько людей не могут позволить себе купить свежий хлеб.

В 2015 году мы приобретали бытовую технику для одной многодетной семьи в месяц. С этого года уже две семьи каждый месяц будут получать такую помощь.

Третий проект разработан с целью помочь многодетным абхазским семьям собрать детей в школу. Пока мы берем на себя полное обеспечение 10 детей – это и одежда, и все что нужно для школы.

Четвертый проект мы реализуем в сотрудничестве с благотворительным фондом «Ашана», и направлен он на лечение детей с ДЦП. В 80% семей, которые обратились к нам за помощью в 2015 года, дети больны ДЦП. Есть три причины развития такого заболевания: генетическая, внутриутробная и в результате родовой травмы. Если у нас так много таких детей, значит, этой проблеме не уделяется должного внимания, что-то делается не так, а в итоге рождается ребенок-инвалид и семьи с такими детьми вынуждены тратить немалые средства на их лечение с непредсказуемым результатом.

В Абхазии таких детей вообще не лечат, им предлагают только специальные физические упражнения. Когда я начал заниматься этим вопросом, то узнал, что в Китае есть специальный центр, и если ребенка привезти туда в возрасте до 2-х лет, то они дают 100% гарантию успешного лечения малыша. Так почему мы везем детей в Сочи и Москву, без всякой гарантии, а в такие центры не отправляем, хотя там дешевле и лечение гарантировано.

Между фондом «Ашана» и нами подписано соглашение о сотрудничестве. Наш фонд выделяет ежегодно 800 тысяч рублей на лечение четырех детей с ДЦП.

Кроме этого, мы намерены в этом году приглашать в Абхазию известных специалистов из России и других стран для проведения тематических круглых столов и конференций с участием наших медиков, а также информирования будущих мам о том, как себя вести во время беременности. Мы обязаны выявить причины, по которым у нас рождается так много дети с ДЦП. В планах у нас и создание в Абхазии аналога китайского центра по лечению ДЦП.

Фонд не может игнорировать и вопросы внутренней и внешней политики нашей республики.

Проводить круглые столы и конференции по актуальным вопросам жизни Абхазии, ездить в командировки, подписывать разного рода соглашения – это все тоже важно, но, в любом случае, вопросы демографии остаются для нас на первом месте.

Для кого мы строим государство, если абхазы, являющиеся коренным населением, вновь станут меньшинством? Обратите внимание на статистику рождаемости: если и дальше так будет продолжаться, то через 30 лет абхазов в Абхазии почти не останется, поэтому проблемы демографии для нас имеют первостепенное значение.

А-И: Планы у вас серьезные. И все же, где вы собираетесь на все это находить деньги?

С. Гогуа: С самого начала мы решили, что ни у кого деньги просить не будем. Мы формируем свой бюджет и планируем, что делать в течение одного – двух – трех лет и даже пяти. А вот когда мы своему народу, парламенту, правительству докажем, что умеет работать, то они, может быть, и сами захотят нам помочь. В 2015 году мы работали фактически 8 месяцев, и наш бюджет составил 6,3 млн рублей. В 2016 году эта цифра достигнет 11 млн рублей. Рост почти в два раза даст нам возможность сделать в два раза больше хорошего. При этом главным спонсором фонда остается моя компания «Абхазморпром». Если я сам не буду помогать, то, как я смогу просить помощь у других?

Еще раз подчеркну, пока мы ни к одному человеку за помощью не обращались, но я уверен, что когда люди увидят нашу конкретную работу, они сами предложат свою помощь. Кстати, уже сегодня мои друзья и представители абхазской диаспоры в Турции начали звонить с конкретными предложениями.

И все же главный источник финансирования нашего фонда в 2016 году будет иным. Помните, как когда-то говорили: «Если каждый наш соотечественник перечислит в Абхазию по 1 - 2 доллара в месяц, то получится 500 - 600 тысяч долларов». В первые послевоенные годы это было невозможно, но при сегодняшних технологиях это вполне реально. Я много раз ездил в Турцию и решил этот вопрос: есть SMS-система, с помощью которой и можно будет перечислять деньги в Абхазию.

У нас многотысячная абхазо-адыгская диаспора, и каждый абхаз, адыг и другие желающие нам помочь люди станут отправлять SMS с указанием суммы, до 40% которой (это зависит от договора с операторами, так как расходы на их отправку большие) будет поступать на счет нашего фонда. Для представителя диаспоры один раз в месяц отправить SMS стоимостью в один – два доллара не накладно. Вся информация о поступивших средствах и их использовании будет находиться в открытом доступе на сайте фонда. У нас и сейчас на сайте размещена информация о средствах фонда и их расходовании.

А-И: А нельзя, дабы избежать таких больших потерь, открыть счет в банке непосредственно в Турции, чтобы средства поступали туда, а потом пересылались в Абхазию?

С. Гогуа: По законодательству Турции такую операцию совершать не представляется возможным. Мы для Турции непризнанное государство, но с отправкой SMS проблем нет, Мы работаем над запуском такой системы, попутно объясняя представителям нашей диаспоры, какая работа ведется фондом в Абхазии. И я надеюсь, что в будущем мы получим от диаспоры серьезную помощь.

А-И: Получается, основная надежда у вашего фонда все же на диаспору?

С. Гогуа: В основном, да.

А-И: Вы достаточно обеспеченный человек и активно занимаетесь благотворительностью. Но почему, все же, многие состоятельные люди, тратящие немалые средства на развлечения, и рубля не дают на благотворительность?

С. Гогуа: Я могу говорить лишь за себя. На те средства, которые были направлены мною на благотворительность, я тоже мог бы построить себе трёхэтажный дом, купить навороченный джип, ездить по несколько раз в год отдыхать за границу, более того, купить там жилье. Но это не дало бы мне такого удовольствия, какое я получаю сейчас, когда вижу горящие глаза детей и слышу благодарственные слова их родителей, или когда вижу, что больным детям стало легче. Улыбка ребенка и слезы радости матери, их молитвы за тебя – это самое большое счастье и удовольствие.

Я верю в Бога и в свой народ, и знаю, что если мы сегодня не поможем тем, кто нуждается, то никто за нас этого не сделает! Да, у нас есть люди, чьи дети учатся за границей, чьи жены отдыхают на всемирно известных курортах, а их родственники, соседи едва сводят концы с концами. К сожалению, люди перестали помогать нуждающимся родственникам и однофамильцам, но это не по религии, не по «апсуара», не по-человечески.

У нас у всех есть планы на будущее, все мы хотим жить лучше, но поверьте, никто из нас не обеднеет, если 5% своих доходов отдаст на благотворительность.

Когда я начал вплотную заниматься детьми с ДЦП, то выяснилось, что некоторые обеспеченные семьи, где есть такие больные дети, тоже не знают куда им обращаться. Им тоже надо помочь с информацией о том, где можно лечить ребенка.

Просто ждать помощи от государства в этих вопросах не стоит. Оно у нас не такое сильное, не такое развитое экономически.

Поэтому, в первую очередь, мы надеемся на себя: мы составили бюджет фонда на 5 лет вперед. Основные спонсоры фонда, а это до 80% от общей суммы бюджета, - компания «Абхазморпром», фирмы «Дента Медикал» и «Химпром». Все мы - граждане Абхазии, это наши деньги, и даже если никто больше фонду не поможет, он все равно будет работать. Но все же мы надеемся на нашу диаспору: во всем мире около одного миллиона абхазов и думаю, что они захотят помочь своей исторической Родине. А мы своей работой докажем, что их деньги используются правильно.

А-И: Сонер, вы один из первых репатриантов, приехавших в Абхазию еще до войны. Когда вы ехали на Родину, то наверняка не думали, что здесь вам дадут квартиру или участок земли. Так почему те, кто, приезжают сегодня, выставляют разные условия?

С. Гогуа: Потому что с нашими репатриантами никто серьезно не работает, не объясняет, какие реальные возможности есть у Абхазии. Возьмите, к примеру, ситуацию с абхазами из Сирии: сколько на них денег потрачено, сколько помощи оказано, а половина из них уехала обратно, хотя в Сирии до сих пор идет война.

С людьми нужно работать, объяснять им, что это их Родина, что и от них, от их помощи, от их активного участия в экономической жизни страны зависит ее будущее, сохранение абхазской государственности. А если людям лишь обещать: «Вы только возвращайтесь на Родину, а мы вам все условия создадим», - получится как с сирийскими абхазами.

Нам нужно не просто большее количество вернувшихся людей. Поверьте, даже с учетом представителей всех национальностей, живущих в Абхазии, чтобы мы ни делали, нас не будет несколько миллионов.

Но нам нужны здоровые, образованные, с активной жизненной позицией люди.

Надо серьезно работать с диаспорой, говорить соотечественникам правду, не вселять в них ложных иллюзий.

Сегодня в Абхазии проживает до 100 тысяч абхазов, за 15 и даже за 30 лет их не станет 300 - 400 тысяч. Поэтому надо заниматься вопросами репатриации, но привлекать в Абхазию активных, готовых работать на благо Родины людей. Кроме того, надо уделять первостепенное значение вопросам качественного образования и здоровья подрастающего поколения, созданию новых рабочих мест. Надо воспитывать в молодых людях чувство патриотизма.

Это и есть государственная идеология! Патриот - это человек, который хочет наладить отношения со всем миром, но при этом всегда помнит о своей Родине.

А-И: То есть, основную ставку надо делать на внутренние ресурсы, а не на привлечение репатриантов?

С. Гогуа: Использование внутренних ресурсов и работа с зарубежной диаспорой должны вестись параллельно. Но следует помнить, что репатриация - это не только увеличение числа абхазов. Возвращение на историческую Родину - это, в первую очередь, восстановление исторической справедливости. Эти люди не по своему собственному желанию уехали из Абхазии, и мы обязаны предоставить им возможность для возвращения. Но до того, как они приедут, они должны знать о наших реалиях, о нашей внутренней и внешней политике, о всех существующих проблемах. То есть надо готовить людей, говорить им правду, не строить иллюзий.

Опыт переселения как сирийских, так и турецких абхазов показал, что они ожидали от Абхазии совсем другого. А вот если бы они еще до приезда знали больше о реальной жизни в Абхазии, о том, какие здесь условия, что на самом деле им может предоставить государство, кто-то, наверное, и не приехал бы. К нам должны приезжать только те, кто знают реальную ситуацию, кто готов здесь остаться жить и работать, а не те, кто рассчитывает получить дом или какие-то деньги, а в случае возникновения проблем продать все и уехать обратно.

Нам нужны люди, которые приедут к нам не из расчета исключительно на помощь государства, а те, кто останутся здесь жить. Когда мы, первые репатрианты, приехали в Абхазию, у нас ничего не было – ни бизнеса, ни денег. Но мы остались и сами все себе заработали.

Знаете, как наше поколение попало в Абхазию? За несколько лет до войны в Турцию приехал Кандид Тарба и создал танцевальный ансамбль. Скажу честно, нас абсолютно не интересовало занятие танцами, но мы понимали, что участие в ансамбле поможет нам поехать в Абазию, увидеть своих братьев и Родину наших предков.

С нами работали в абхазском культурном центре, много рассказывали об Абхазии, ее жизни, и когда мы приехали сюда, то, что мы увидели, не стало для нас неожиданностью.

То же самое было и во время войны. Молодые люди, которые ехали сюда, сделали свой осознанный выбор. А представьте себе, что никто из представителей абхазской зарубежной диаспоры не приехал бы защищать свою Родину? Могли бы мы сегодня говорить о развитии отношений с нашей диаспорой? И сама диаспора имела бы на это право? Поверьте мне, отношения были бы совсем другими.

100 приехавших на войну человек спасли наши сегодняшние отношения и благодаря этим ребятам мы можем говорить, что диаспора нам помогала и поддерживала в трудную минуту.

Но еще раз повторю, представители диаспоры должны знать реальную ситуацию и заниматься реальными вещами, а не только фотографироваться в кабинетах с представителями властей или сидеть с ними за праздничными столами.

А-И: Я периодически общаюсь с репатриантами и чтобы там ни говорили, среди них нет фанатичных мусульман, некоторые даже в мечеть не ходят. Почему наши граждане опасаются, что с приездом в Абхазию большого числа репатриантов у нас повсеместно распространится ислам?

С.Гогуа: Неприятие, я думаю, связано с нашей недавней историей, с советским периодом. Прошло 150 лет со времен махаджирства, мы разные люди, у нас разная религия, но мы - одна нация и это надо помнить!

Почему случилось махаджирство? Кто сегодня может сказать правду? Мы часто ссылаемся на Российскую империю, но это лишь часть правды. Есть еще один не мене важный фактор – внутренний, о котором предпочитают молчать.

Махаджиры, а это самые боевые фамилии, в то время бросили свои родные места и уехали на чужбину, не зная, что их там ожидает. Это просто так не происходит. А ответ прост: мой дедушка, который умер в возрасте 112 лет, как-то сказал мне: «Сонер, самая главная проблема была в нас самих! Сосед убивал соседа, брат стрелял в брата. Мы не хотели воевать со своими, и поэтому были вынуждены избрать путь махаджирства». Эти золотые слова, записанные в историю нашей семьи. То есть, очень важную роль играло наше внутренне состояние, когда часть населения была за Российскую империю, часть – за Грузию, часть – за Османскую империю, а часть, считая себя патриотами, сохраняла «апсуара». Вам это не напоминает нынешнюю ситуацию?

Мы не говорим о своей национальной идеологии, боимся говорить о своих интересах. Кто сегодня думает о собственных интересах Абхазии, кого волнует сохранение традиций «апсуара»?

А-И: Ну, у нас нередко прикрываются разговорами о соблюдении «апсуара», либо вспоминают о кодексе нравственного поведения абхазов в сложной ситуации...

С. Гогуа: Вы абсолютно правы! Так почему мы боимся правды? Я часто слышу, как говорят: «Вот приедут турецкие абхазы, являющиеся, по сути, турками, и привнесут сюда турецкое влияние». Такие слова способствуют тому, что многие, в том числе и российские эксперты, опасаются процесса репатриации, турецкого влияния и исламизма. Но бояться и запрещать – никогда не даст положительного результата. Надо открыть дорогу и контролировать – это эффективно и подтверждается мировой практикой.

И если сегодня в Абхазии есть верующие мусульмане, то ислам надо не запрещать, а поддерживать его, не допуская распространения радикального ислама, который исповедуют террористические группировки.

Ислам – это великая религия. В Коране написано, что отнять жизнь человека - величайший грех! Говорится, что нельзя брать чужое имущество! Аллах этого никогда не простит!

В России ислам исповедуют 25 миллионов граждан. Так почему мы должны бояться ислама в Абхазии? Речь не идет о радикальных исламистах, ваххабизме. Этого в Абхазии допускать нельзя.

Репатрианты, возвращающиеся из Турции на свою историческую Родину, едут сюда не ради веры, а ради того, чтобы жить в абхазской среде. Для нас на первом месте стоит не религия, а абхазство, апсуара. Кто думает в первую очередь об исламе, совершают хадж, едут в Саудовскую Аравию или другие исламские страны.

Я хотел бы обратить внимание еще на одно обстоятельство политического плана. В Абхазии проживает 100 тысяч абхазов, а в Турции – 500 тысяч. Каким будет будущее Абхазии как государства, если турецкие абхазы будут наравне с нами голосовать за президента, за депутатов парламента, ведь по закону о гражданстве РА все они автоматически являются гражданами республики. То есть, может получиться так, что судьбу абхазского государства будут решать не местные абхазы, а диаспора. Такие страхи в нашем обществе однозначно присутствуют.

Но как я не раз повторял, мы должны работать с диаспорой, причем не время от времени, а постоянно. Надо ездить по городам и селам, где живут представители абхазской диаспоры, вести разъяснительную политику, информировать людей о жизни в Абхазии, о проблемах и перспективах ее развития, о ее союзниках и недругах.

Диаспора хорошо знает о трагической истории российско-абхазских отношений XIХ века, а сегодня Абхазия подписывает с Россией договор о союзничестве и стратегическом партнерстве, соглашения о создании общего пространства обороны безопасности, о сотрудничестве в различных сферах. И поэтому нужно обязательно объяснять представителям диаспоры, что делает для нас Россия, почему мы развиваем отношения именно с ней, почему именно Россия является нашим стратегическим партнером. И тогда у людей исчезнут опасения, отпадут многие вопросы.

Когда я был совсем молодым, нам говорили, что Россия и русские люди – это враги. Но приехав в Абхазию, я увидел, что русские – это совсем другой народ. Сегодня у меня много друзей среди русских, я постоянно езжу к ним в гости и между нами нет никаких проблем. Это не те люди, о которых нам говорили и не то государство, которым нас пугали. С ними можно жить рядом, работать и естественно дружить.

Это еще раз подтверждает мою мысль о необходимости постоянной, целенаправленной работы с диаспорой.

А-И: А что можно сделать в сегодняшней ситуации?

С. Гогуа: Вы имеете в виду сегодняшний конфликт между Россией и Турцией? Ко мне уже обращались представители некоторых структур, давайте мол, начните работать с диаспорой чтобы, она поддержала политику Абхазии против Турции. Здравствуйте, мои дорогие, а где вы были раньше? Еще в 2008 году, когда я был депутатом Парламента, я постоянно предлагал активнее работать с диаспорой, вести разъяснительную политику, чтобы они нас лучше понимали, поддержали.

Первая встреча с представителями абхазской диаспоры Турции состоялась в Стамбуле, в Российском консульстве, и в ней участвовал министр иностранных дел РФ Сергей Лавров. И эту работу надо было продолжать! Если бы мы постоянно работали в этом направлении, сегодня наша диаспора хорошо осознавала бы важность нашей дружбы и стратегического партнерства с Россией. И сегодня они активно поддержали бы нас в таких вопросах.

А так просто требовать от представителей абхазской диаспоры в Турции делать или не делать что-то абсурдно. Нельзя забывать, что они граждане Турции и выступать так просто против своего государства сегодня не станут. А вот если бы мы с ними постоянно работали, проводили свою идеологию, то, я уверен, они со своей стороны сделали бы все от них зависящее, чтобы не допустить тех шагов, которые в последнее время предприняла Турция в отношении России.

Сбитый российский самолет – это лишь повод. Дело в том, что поменялась внешняя политика Турции, в руководстве которой находятся отнюдь не глупые люди. Они прекрасно понимали, какими будут последствия атаки на российский военный самолет, какие возникнут проблемы.

Что дали Турции Америка и Европа? Ничего! Более того, они не позволили туркам развивать свои собственные рынки и выстраивать собственную политику. Коренной интерес Турции только в одном – нужно развивать отношения с соседями, и в первую очередь с Россией! В 2008 году премьер-министр Турции Ахмет Давутоглу предложил внешнеполитическую доктрину Турции под названием «Ноль проблем с соседями», а сегодня у Турции - «ноль соседей»! С Грецией война, с Сирией война, с Россией война! И как они собираются создавать сильнейшее турецкое государство, если у них постоянные проблемы с соседями?

Это неправильная политика! В политических и экономических кругах Турции есть очень серьезные и влиятельные люди, в числе которых и представители нашей диаспоры. И если бы мы активно работали с диаспорой, то ее представители смогли бы как-то повлиять на ситуацию. Они смогли бы объяснить, что нельзя строить отношения с Америкой и Европой, обижая ближайшего соседа.

Один я не могу работать с диаспорой, для этого нужен государственный подход и помощь России.

К примеру, если бы у нас в Абхазии было бы спутниковое телевидение, разве нам это помешало бы? Независимое государство по спутниковому каналу вещает на турецком, абхазском, арабском и других языках, проводя тем самым свою политику среди зарубежной диаспоры, разве это плохо? Мы бы объясняли диаспоре, что у нас происходит, почему Россия является стратегическим партнером Абхазии, почему нами выбран именно такой путь развития государства и обеспечения стабильности в регионе. Мы могли бы ежедневно вещать на страны, где живет многочисленная абхазская диаспора.

Я предлагал сделать это еще в 2008 году, но у нас на это не оказалось денег. А сегодня ведутся разговоры о закрытии границы и торговли.

А-И: Вы не сказали еще об одном вашем проекте: вы награждаете людей, достигших значительных успехов в своей профессиональной деятельности.

С. Гогуа: Да, это еще один наш проект. Знаете, в советское время не зря поощряли людей за профессиональную деятельность. Люди делают что-то полезное для своего государства и народа, и надо, чтобы об этом знали, а еще лучше – отмечали заслуги. Мы решили ежегодно находить и отмечать, в первую очередь молодых людей, достигших определенных успехов в профессиональной деятельности. Молодежь – это наше будущее, наш завтрашний день.

Сегодня у нас есть талантливая молодежь, которая работает в разных сферах. В том же спорте у всех на устах имена борца Дениса Царгуша или 15-летнего теннисиста, чемпиона Европы Алена Авидзба. Они везде представляют Абхазию, а что может быть лучше этого для внешней политики! Или учитель Эсма Тарба, которая ежедневно ездит в Галский район и преподает там абхазский язык. Она настоящий патриот. Разве ее не стоит наградить? А врач Нарт Гамгия, который вернулся из Москвы в Абхазию и работает в военном госпитале. Или репатриант Джамал Званба, который вложил два миллиона долларов и развивает свой бизнес в Абхазии – вот пример для всех инвесторов. Разве они не заслуживают поощрения?

Потому мы и организовали такое мероприятие. К сожалению, мы вручали не такие уж большие подарки, но, думаю, в такой ситуации самое главное - это моральная сторона вопроса.

А-И: Спасибо вам за интервью. Желаем вашему фонду успехов в благотворительной деятельности.