Лиана Кварчелия. Выборы в Грузии: что дальше?

ЛИАНА КВАРЧЕЛИЯ. ВЫБОРЫ В ГРУЗИИ: ЧТО ДАЛЬШЕ?

23.10.2012 14:40

Время сюрпризов

На фоне, возможно, слишком высокого уровня общественного ожидания перемен для страны, позиционирующей себя как успешный пример реформирования, недавние парламентские выборы в Грузии преподнесли сюрпризы как самому грузинскому обществу, так и внешним наблюдателям.
В стране, пережившей несколько переворотов за недолгую историю своего существования в качестве независимого государства, смена власти впервые происходит мирно, в результате выборов. До «тюремного скандала» складывалось впечатление, что оппозиция вряд ли может рассчитывать на победу как по причине чрезвычайно активно задействованного административного ресурса, так и в силу идеологической разрозненности главного оппозиционного блока, возглавляемого Бидзиной Иванишвили. Ожидалось, что «Грузинская Мечта» при таком раскладе получит достаточно голосов, чтобы не захотеть уйти в революцию. Одновременно голосов должно было не хватить для того, чтобы оппозиция могла играть определяющую роль в формировании правительства.

«Тюремный скандал»[1] и выплеснувшийся на улицы Тбилиси протест против репрессивных методов управления в Грузии внесли существенные коррективы в избирательный сценарий. Накануне выборов уже сложно было предположить, что «Грузинская Мечта» реально не сможет получить хотя бы простое большинство в Парламенте. Только тотальная фальсификация итогов выборов могла предотвратить победу Иванишвили, но она же могла и подтолкнуть людей на баррикады. Возможно, последние попытки удержать Парламент в руках Единого Национального Движения (ЕНД) заставили Саакашвили сделать в день выборов заявление о том, что партия власти выигрывает по одномандатным округам, хотя и проигрывает по партийным спискам.[2] На фоне этого утверждения поспешное признание им же победы «Грузинской мечты» еще до официального оглашения результатов лишь подтверждает предположение о том, что Саакашвили получил серьезное предупреждение от своих внешних союзников, в первую очередь - от США. Даже публичные заявления представителей западных стран о том, что выборы должны отражать волю народа Грузии, звучали как никогда недвусмысленно. Еще одна революция окончательно подорвала бы имидж «маяка демократии» и привела бы к дестабилизации, крайне нежелательной как для самой Грузии, так и для интересов ее союзников и покровителей.

Аргументы власти о достижениях в области реформ в правоохранительной системе, образовании и медицине не смогли уравновесить недовольство общества авторитарными методами управления, коррумпированной судебной системой, уровнем безработицы и показателями бедности.

Не стало неожиданностью использование Михаилом Саакашвили в качестве козырной карты «образа врага» в лице России, призванного мобилизовать сторонников для поддержки «цивилизационного» выбора Грузии в пользу НАТО.[3] Однако реакция общества, выразившаяся сначала в виде аплодисментов тысяч митингующих в ответ на обещание Бидзины Иванишвили восстановить нормальные отношения с Россией, а затем и в виде голосов, отданных в поддержку «Грузинской Мечты», стала сюрпризом для многих наблюдателей. Стало очевидно, что грузинское общество не хочет жить в постоянном напряжении. Избиратели протестуют не только против волюнтаризма президента и его ближайшего окружения. Они устали от постоянных попыток Саакашвили отвлекать внимание от внутренних проблем с помощью «российской угрозы».

Двоевластие

Несмотря на парадоксальное заявление действующего до 2013 г. президента о том, что он уходит в оппозицию, говорить о тотальной смене внутриполитической парадигмы в Грузии не приходится. Отсутствие конституционного большинства у «Грузинской мечты», спорный характер идеологической «совместимости» членов коалиции, наиболее широкая, по сравнению с другими партиями, представленность ЕНД в Парламенте – все это оставляет важные рычаги влияния в руках Саакашвили и его сторонников.

Можно спорить по поводу того, являлись ли поправки, предусмотрительно внесенные в 2010 г. в Конституцию Грузии по инициативе ЕНД, попыткой оптимизации государственного устройства страны, а не попыткой действующего президента самосохраниться во власти.[4] Во всяком случае, время принятия поправок и сроки, оговаривающие их вступление в силу, свидетельствуют в пользу второго. Между тем, в результате конституционных поправок в Грузии на данный момент сложилось двоевластие, создавшее некий люфт для проигравшей команды.

Можно предположить, что в силу вышеперечисленных и других факторов политический ландшафт Грузии станет более предсказуемым. Нынешняя конфигурация политических сил позволит задействовать принцип сдержек и противовесов. С другой стороны, процесс принятия решений станет более сложным и тяжеловесным, однако наверняка менее авантюристичным. Многие рассчитывают на то, что несомненным результатом нового политического расклада станет расширение свобод граждан и отказ от репрессивных методов управления и подавления инакомыслия, а также уход от полицейского контроля за политической и экономической жизнью граждан. Уже сегодня многие в Тбилиси говорят, что впервые за последние несколько лет они не боятся, что их телефонные разговоры прослушиваются спецслужбами Грузии.

Отношения с Абхазией

Сегодня многие наблюдатели задаются вопросом о том, как последние события в Грузии могут отразиться на отношениях Тбилиси с Россией, Абхазией и Южной Осетией. В Абхазии первые заявления представителей «Грузинской Мечты» восприняли по-разному. Одни со сдержанным оптимизмом говорили о возможности более конструктивного подхода со стороны Грузии, в частности, в вопросе двустороннего соглашения о неприменении силы. Именно на этом акцентировал внимание, к примеру, Секретарь Совета Безопасности Абхазии Станислав Лакоба.[5] Других больше устроила бы победа «Единого Национального Движения», поскольку они опасаются потепления отношений между Россией и Грузией, и, главное, возможных последствий такого потепления для Абхазии.[6] Однако победа «Грузинской мечты» вряд ли означает смену прозападного вектора Грузии на пророссийский. Скорее всего, отношения с Россией будут улучшаться, в первую очередь активизируются экономические связи при сохранении стратегического партнерства с США и ЕС. В качестве примера для подражания в этом смысле Иванишвили назвал прибалтийские государства, а некоторые аналитики говорят о возможной «финляндизации» Грузии.

Хотя в абхазском обществе не особенно рассчитывали на резкое изменение политики в отношении Абхазии, тем не менее, апеллирование новых лидеров к теме «оккупации» вызвало в определенной степени эффект «обманутого ожидания». Обещание отказаться от политики ограничения более широкого доступа в Абхазию иностранным гражданам и организациям и от политики ограничения права граждан Абхазии на свободное передвижение было нивелировано признанием «факта оккупации».[7] На этом фоне заявления об отказе от санкций воспринимаются как проявление более изощренного подхода в рамках старой идеи «деоккупации» и «реинтеграции». Для абхазского общества неважно, что новым грузинским лидерам надо укрепить собственную легитимность в своем обществе, и что есть определенные ограничения, связанные не только с двоевластием в Грузии, но и с зыбкостью самой коалиции, с разными представлениями внутри коалиции о том, каков должен быть подход в отношении конфликта с Абхазией. Признание «факта оккупации» - это не та стартовая площадка, с которой можно обращаться к Абхазии и рассчитывать на заинтересованный диалог.

Для абхазов независимость является жизненно важным вопросом, не подлежащим пересмотру ни при каких условиях, и поэтому в политических взаимоотношениях с Тбилиси их может интересовать лишь признание Грузией права абхазов на собственное независимое государство; это единственное, что может служить основой для развития добрососедских отношений между двумя государствами. Новым грузинским лидерам в этом смысле сегодня нечего предложить своим визави. Если на такой шаг как признание кто-то когда-то и решится, если вообще решится, то это произойдет, вероятно, не скоро. А пока новые власти постараются отложить для себя вопрос «статуса» Абхазии и будут пытаться восстанавливать отношения через постепенное снятие ограничений в отношении Сухума. Отказ от многих запретительных положений, в том числе от требования передвижения абхазов на основе грузинских «нейтральных» паспортов, от модальностей, ограничивающих деятельность международных организаций в Абхазии, а также от уголовного преследования лиц, посетивших Абхазию через российско-абхазскую границу, – все это, безусловно, создаст более открытую международную среду, возможностями которой Сухуму важно будет воспользоваться.

Уже прозвучавшие заявления говорят о том, что в Грузии будут предприняты и символические шаги, например, такие как переименование «министерства по реинтеграции». «Все, кроме признания» - говорит новый лидер Грузии. После первоначального обозначения «красных линий» риторика новых лидеров будет, возможно, меняться в сторону смягчения, и из политического дискурса постепенно будут вытесняться такие понятия, как «оккупация» и «реинтеграция». Нельзя, однако, исключить и то, что жесткая борьба внутри Парламента еще не раз приведет к реанимации «образа врага» в лице России и, соответственно, тема «оккупации» так и останется тормозом в формировании иных подходов к урегулированию конфликта.
 Лакмусовой бумагой станет вопрос о подписании соглашения о неприменении силы. Если грузинской и абхазской сторонам удастся прийти к такому соглашению, то это станет важным подтверждением не просто мирных намерений Грузии, но и восприятия ею Абхазии как полноценной стороны в переговорах, а не как «оккупированной территории», управляемой извне. Соглашение, безусловно, создаст более благоприятную и конструктивную среду во взаимоотношениях двух государств, находящихся, по сути, в состоянии войны последние 20 лет.
 
Размещено: Inal
Источник: Лиана Кварчелия
Количество просмотров: 124

http://apsny.ru/analytics/index.php?ID=751