СОЗДАНИЕ РЕАБИЛИТАЦИОННОГО ЦЕНТРА ДЛЯ НЕСОВЕРШЕННОЛЕТНИХ, ВСТУПИВШИХ В КОНФЛИКТ С ЗАКОНОМ, ПОВЛИЯЛО БЫ ПОЗИТИВНО НА ИМИДЖ СТРАНЫ

Индира Барцыц, журналист



Считается, что в Абхазии детям уделяется особое внимание - их лелеют, любят, создают все условия для дополнительного образования, многогранного развития. Но все это еще не показатель того, что в государстве в полной мере защищены права всех детей и подростков.
Когда открываешь абхазский сегмент социальных сетей, порой создается впечатление, что жизнь местных детей и подростков сравнима с жизнью звезд. Пышные дни рождения в развлекательных центрах, красивые вещи, дорогие гаджеты. Но в повседневной жизни не все так радостно. Есть и другая, не радужная перспектива, прячущаяся за видимым благополучием. В нашей среде сегодня редко кто удивится, увидев в сводках Дежурной части фотографии подростков, совершивших правонарушения. Современное абхазское общество стало снисходительно относится к детской и подростковой преступности, воспринимая ее как неизбежную реальность.
В обществе, к сожалению, немало людей, живущих за чертой бедности. Они выживают благодаря нерегулярной помощи родственников, либо состоят в списках благотворительных организаций и церкви для получения гуманитарной помощи.
Эксперты считают, что такие обстоятельства в жизни абхазского общества — это последствие затяжного послевоенного экономического кризиса и неэффективности системы социальной защиты государства. Как следствие мы имеем социальное расслоение общества. Послевоенная миграция людей из села в город также повлияла на общее состояние социума. Многие, решив самостоятельно жилищные проблемы в городах, в полной мере ощутили неустроенность послевоенного периода, безработицу и лишения. Чаще всего такие семьи – многолетние должники в местных продуктовых магазинах.
Из-за отсутствия постоянной работы с достойной зарплатой многие, в основном женщины, вынуждены были искать средства для жизни, торгуя на рынке, либо за счет приграничной торговли, перевозя на своих плечах цитрусы в осенний период. Чаще всего эти семьи неполные. Отец либо погиб во время войны, либо ушел из семьи, а мать вынуждена работать сутками и не может контролировать детей.
Зачастую родители пытаются решать проблемы воспитания детей, пристроив их в интернат. Они ссылаются на нехватку денег и времени на воспитание и возлагают всю ответственность на государство в лице воспитателей интерната.
Очень часто у учителей школ не складываются отношения с такими проблемными детьми. Авторитарный подход по отношению к ученикам вызывает только неприятие у подростков. В такой ситуации обычно нет хороших отношений и между самими подростками. Такие подростки редко вырываются из привычной среды и достигают успеха в жизни.Они самовольно уходят с уроков, слоняются на рынке, в курортный сезон - на пляжах, на набережной. Вечерами таких подростков можно встретить на улице в сомнительной компании сверстников или взрослых. Если в городе развита криминальная субкультура, то она затягивает таких подростков в свою среду, а семья самостоятельно справиться с проблемой не может.
Прошло 27 лет после войны. Годы изменили абхазское общество и государство. Уже выросло целое поколение молодых людей. Государство, провозгласившее себя независимым, демократическим и правовым развивается, стремится быть социально-ответственным.Работают государственные институты. Жизнь продолжается. Молодежь из благополучных семей получает образование как в Абхазии, так и за рубежом. Все это радует и создает позитивный имидж общества, страны в целом.
Но это с одной стороны, а с другой стороны есть подростки, у которых свои «университеты» на улице. Есть категория несовершеннолетних, подворовывающих в общественном транспорте, есть и те, кто «круче» - участвуют в серьезных ограблениях, попадая на скамью подсудимых, свободно открывая «новые горизонты» призрачной «романтики» криминального мира. Это происходит из-за невнимательности и безучастности взрослых - родителей, учителей, родственников, соседей, из-за влияния негативных социальных трендов, в числе которых бытующая в местном обществе романтизация воровского уклада жизни.
Нередко на заборах и стенах домов, порой и школ, появляются надписи «Жизнь ворам!», воровские звезды, либо граффити символики «А.У.Е.» АУЕ (Арестантский уклад един) - тюремная субкультура, которая с августа 2020 года официально запрещена, например, в РФ. АУЕ - так заключенные приветствуют друг друга в местах лишения свободы. Подростки, зачастую не понимая настоящего смысла этой аббревиатуры, пишут ее на стенах, в тетрадях,.Это показатель того, что среди подростковой молодежи есть приверженцы данного деструктивного движения, выходящего за общепринятые нормы жизни общества.
Эксперты констатируют, что к росту преступности, особенно в подростковой среде, приводит постепенная утрата не только нравственных ценностей, но и пагубная страсть к быстрому обогащению, культ жестокости и грубости, появление дискриминации и многих других негативных аспектов.
Асоциальные дети находятся на учете Отдела по делам несовершеннолетних в системе МВД - по опыту воспитательной работы с советских времен. Большая часть детей, состоящих на учете, это дети из абхазских семей.Инспекторы отдела посещают школы, проводят беседы с детьми, стараются работать с родителями, контролируют подростков, оказавшихся на учете. Слово «учет» - это как печать, которая ставится в биографии на всю жизнь, такова реальность. Благо, если дальнейшая судьба ребенка ограничится только постановкой на учет в отделении по делам несовершеннолетних. В соцсети был популярен ролик с 12-летним абхазским мальчиком, который браво рассуждал на житейские темы, матерясь и хвастаясь, что он уже «вор». Мальчик вытащил из пачки сигарету и закурил перед смеющимися сотрудниками милиции - съёмка велась на телефон в кабинете сотрудников милиции (!).Как такое может происходить в милиции?!Кем вырастет этот мальчик?!
Сегодня по Абхазии в отделениях по делам несовершеннолетних работает 30 инспекторов. 5 из них - только в Сухуме. До 70 несовершеннолетних стоят официально на учете в отделах по делам подростков. Среди них не только асоциальные дети, но и те, кто не хотят посещать школу, хотя и не попадались на совершении правонарушений. Зачастую ими никто не занимается - ни психологи, ни педагоги. Несовершеннолетние именно из этой категории чаще всего попадают в криминальную среду. Но как сделать так, чтобы места лишения свободы (тюрьма) не стали в жизни оступившегося подростка местом его взросления?!
Сотрудник МВД с более чем 30-летним стажем, пожелавший остаться неизвестным: «Все понимают и говорят о том, что молодежь – это наше будущее. И мы все должны думать о будущем. К сожалению, мы живем в обществе, где есть определенная часть подростков с признаками криминальной направленности. Это тоже обусловлено теми факторами, которые происходят сегодня в нашей жизни. Повлиять на подростка в таком возрасте можно только психологически, стараясь убедить его в том, что антиобщественное поведение, преступная деятельность приведут его в тюрьму, из которой вряд ли он выйдет личностью, полезной обществу. У меня был случай в послевоенные годы, не хочу называть фамилии. Школьник 13 лет пытался на улице вырвать сумку у женщины средь бела дня. Однако женщина оказалась сильнее и сопротивлялась. Мальчик не по годам был сильный и буквально протащил ее по асфальту, но, так и не совладав с ней, убежал. Его задержали сотрудники милиции, привели в отделение, допросили по попытке ограбления. Я переговорил с начальником УВД. Милиция ведь должна иметь не только карательные функции, но обязана применять меры воспитательного воздействия. Просто нужно бороться за его душу. Я пригласил в кабинет мать подростка, классного руководителя, директора школы, были представители СМИ. Мы побеседовали, пытались выяснить причины такого поступка. Мальчик после длительной беседы пообещал больше так не делать. Мне была интересна дальнейшая его судьба. Он окончил школу, поступил в вуз, стал нормальным членом нашего общества и не пошел по кривой дорожке. Думаю, что у него уже есть семья и дети. Для меня важно, что судьба хоть одного подростка формировалась в дальнейшем в позитивном русле. Конечно, важно чтобы была профилактика детской преступности. Говорят, «воспитывает дом», но реально наши дети на улице видят одно, дома делают другое. Конечно, хорошо, если оступившиеся будут под опекой Реабилитационного Центра для несовершеннолетних, где будут профессиональный психолог, педагоги, социальные работники - люди, которые обладают навыками работы с детьми. Это самое главное.Метод кнута и пряника ничего не дает! Должен работать метод убеждения и дружественное отношение к детям. Убеждать и подсказывать,почему лучше жить по закону, нежели вне него. Таким детям, необходимо говорить откровенно, чем завершается «кривая», по которой идут преступники. Рано или поздно даже те, кто достигают т.н. высшей иерархической ступени «воров в законе», в основном, погибают в расцвете лет.
Я уверен, что идеология АУЕ весьма опасна и надо воздействовать на таких, кто пытается подражать. Ведь основной контингент АУЕ – это дети и подростки в возрасте от 10 до 17 лет. Идеология АУЕ базируется на пропаганде воровских понятий криминальной среды. Молодых людей призывают к соблюдению «воровского кодекса» со сбором денег на «общак», в обмен обещая поддержку криминального мира и так далее.
Немаловажную роль играет школа. Отделения милиции по работе с молодежью были и есть, в администрации города есть отделы по работе с молодежью, они также обязаны работать с теми, кого считают трудными детьми.
Дети стараются быть похожими на какого-нибудь кумира. Вспомним пример мирового успеха Дениса Царгуш. Вот это пример для подражания, вызвавший всплеск восхищения среди подростков, многие стали заниматься вольной борьбой. Для каждого ребенка очень важно быть похожим на кого-то, кто лучше.Я считаю, что очень важно строить спортивные площадки, спортзалы. Эти площадки вечерами заполняются детьми, подростками и взрослыми. Это говорит о том, что им интересен спорт. Это же хорошо. Потому надо все делать, чтобы популяризировать спорт, который отвлечет детей от криминальных групп. Если мы говорим, что дети — это наше будущее, то мы должны постараться своевременно выявлять в школах и колледжах подростков, находящихся под влиянием криминально настроенных взрослых. Их можно приобщать не только к спорту, чтобы энергию молодых направить в нужное русло, но и к культуре. У нас сегодня работают театры, музеи, выставочные залы, проходят концерты. Крайне необходим позитив, мотивирующий к действию на основе любви и сострадания. Необходимы учреждения для несовершеннолетних, нуждающихся в социальной профилактике и реабилитации.Тюрьма еще никого не исправляла! Очень редко…Зачастую это сломленная судьба, надорванная психика».
Мужчина, пожелавший остаться неизвестным, рассказал историю своей судьбы. Он абхаз средних лет. «Мы росли в деревне. Семья наша обычная. Детей было шестеро. Однако мать с отцом жили плохо. Помню, как с раннего детства они вечно ругались. Как-то мать после очередной ссоры ушла, предпочла жить в городе. Двое детей остались с отцом, а троих она взяла с собой. Мы росли с отцом. Но нам с братом не очень нравилась деревенская жизнь. Надо было работать по хозяйству. Потом отец женился второй раз. Мы же с братом стали чаще ездить в город как бы к матери. Школа тоже стала не особо меня увлекать, да и учителя меня не любили, считая дерзким и непокладистым. Моей жизнью никто не интересовался, я попал в историю, не хочу говорить об этом. Но в тюрьме оказался в 16 лет. Отсидел срок, вышел, потом опять отсидел. Жил после отсидки в России, перед войной вернулся. Воевал. Сейчас у меня есть семья. Но тогда не нашлось старшего, который вовремя остановил бы, позаботился, повлиял бы на мою судьбу. Может и не было бы в моей биографии тех лет, которые я потерял в тюрьме и о которых мне не хочется вспоминать!».
Это только два примера из жизни. Сломанных детских судеб куда больше!
По данным сотрудников Детского Фонда Абхазии, в эти дни в одном из районных СИЗО находится несовершеннолетний задержанный. Он из многодетной семьи, родители не смогли повлиять на его поведение. С ним встречались сотрудники Детского фонда, беседовали. Но похоже, что в сознании несовершеннолетнего укоренилось антиобщественное поведение. Оно как будто вызвано желанием самоутвердиться во взрослой жизни в криминальной иерархии. С мальчиком и его другом работал психолог, но, к сожалению, не на регулярной основе.Видимо, в этом случае влиятельные «знакомые» из криминального окружения взяли верх над несовершеннолетним с неокрепшим подростковым сознанием. Обманчивая мечта стать успешным гангстером толкает мальчика в места не столь отдаленные. Но едва ли мальчику известно, что ждет его на этом тернистом пути. Сможет ли его психика выдержать жесткие правила ограничения свободы, жестокие неписанные правила,царящие в тюрьме, подавление личности как со стороны взрослых заключённых, так и со стороны персонала тюрьмы. Они не понимают, на что идут, и готовы подчиняться тюремной иерархии, чтобы «намотав срок», получить вожделенную преступную «звезду» на молодое плечо.
В тюрьме есть несовершеннолетние, которые отбывают наказание вместе со взрослыми преступниками. Вместо коррекции поведения, перевоспитания и образования подростки подвергаются сильному негативному влиянию со стороны старших осужденных, которые очень умело манипулируют неокрепшим сознанием несовершеннолетних. Не может жизнь в тюремной камере не отразиться на психике взрослеющего подростка. Психологи считают, что неокрепшая психика ломается еще быстрее, и процесс реабилитации на свободе весьма проблематичен. Судьба этих подростков решается в судах, чаще всего проходящих без особого освещения в СМИ. Ужасно, когда подростки, по сути - дети, попадают в камеры СИЗО. Во многих камерах нет элементарных условий. Получая порой административный арест,обвиняемые подростки проводят в душном помещении вместе с осужденными взрослыми преступниками, наркоманами со стажем, иногда убийцами и насильниками 10-15 суток. Там они и получают «крещение» для пополнения рядов местного криминального мира.
В Абхазии несовершеннолетних подростков судят, как взрослых. И никто не хочет разобраться, почему этот мальчик или девочка дошли до совершения противоправного поступка. В основном, это кражи сумок, кошельков в транспорте, телефонов, компьютеров, планшетов, автомобильных магнитол, телевизоров, «ювелирки» у соседей, спиннинга. Бывает и угон автомобилей.
Раньше в абхазском обществе традиционно воровство считалось позором, теперь же люди стали терпимее относиться к таким явлениям. Есть мнение, в том числе, и у сотрудников правоохранительной системы, что если подросток попал в плохую ситуацию, значит он ее выбрал сам, и вряд ли кто-то сможет повлиять на него. Но так ли это?
Хотелось бы привести пример из недавнего прошлого, когда мальчик 8 лет вынужден был целый день работать на бензоколонке, чтобы заработать на еду для парализованной матери и сестры, отца у него не было. Жила семья в барачном помещении, так как квартиру этой семьи в престижном ныне районе соседи «купили» у «маргинальных пьющих хозяев». Мальчик привлек внимание двух мужчин, которые ежедневно заезжали на заправку. Они практически ежедневно интересовались его жизнью, давали ему продукты, деньги. Это было простое человеческое внимание. Беседы о том, что мир не без доброты и только трудом можно жить, а не воровать, дали свой результат. Да и условием такой поддержки и патроната было предупреждение - помощь прекратится, если мальчик пойдет по «кривой дорожке». Мальчик очень старался, работал, даже как-то окончил восемь классов, но не стал воришкой, не пошел по наклонной. Он вырос и работает. Это не единичный случай в Абхазии и показатель неравнодушия, сострадания и помощи.
Психологи, работающие над коррекцией поведения несовершеннолетних считают, что постепенно подростка можно переубедить в ошибочном убеждении, хотя бы попытаться оторвать его от пагубного окружения. Для этого необходим Реабилитационный Центр для несовершеннолетних. Нельзя, конечно, не учитывать работу инспекторов по делам несовершеннолетних, но их деятельность уже давно не соответствует современным международным стандартам. Они работают по советской системе. Женщины в милицейской форме посещают школы, ведут беседы с теми, кто стоит на учете в милиции, пытаются вести контроль, стараются влиять на нерадивых родителей. Мрачноватые помещения, в которых они располагаются и куда приводят трудных подростков, не располагают к откровенным беседам о смысле жизни. Возможно, работа сотрудников милиции могла бы быть более эффективной при дополнительном бюджетном финансировании и повышении квалификации сотрудников с учетом современных требований.
О своей повседневной работе рассказала Ада Бжания - одна из двух работающих в Очамчырском районе инспекторов по делам несовершеннолетних:«Конечно, у нас есть проблемы, без которых наша работа и не бывает. По району на профилактическом учете состоят трое подростков. Двое на учете, третий (младший брат одного из них) находится на профилактическом учете.Мы с ними работаем, бываем в домах, ведем профилактические беседы, интересуемся их повседневной жизнью, учебой в школе, говорим с ними о том, как себя нужно вести в обществе. Прежде чем побеседовать с ними, подвести к какому-то позитивному выводу, мы стараемся общаться с родителями.Это дети разведенных родителей. Мать и отец живут раздельно. Дети ездят то к матери, там поживут, потом едут к отцу. Они буквально "застревают на дороге". Нет должного контроля. Дети просто привыкают постепенно к разгульному образу жизни.
Есть проблемные дети, с которыми мы работаем и без профилактического учета.На учете состоят не только проблемные подростки, но и их родители поставлены на профилактический учет. Чаще всего они не чувствуют ответственности за судьбу своих детей и не стараются выполнять свои прямые обязанности. Таких у нас четыре семьи. Мы часто посещаем эти семьи. Мы интересуемся, чем и как помочь семьям, оказавшимся в трудной жизненной ситуации. Бывает и так, что домой после работы приходим поздно.
Мне бы хотелось обратить внимание на то, что эти социально уязвимые семьи не только на учете, но и на попечении ряда гуманитарных организаций. Длительная постоянная гуманитарная помощь порождает иждивенческие настроения. Люди привыкли к бесплатным подношениям и перестают предпринимать усилия по улучшению своего благосостояния, ссылаясь на то, что не могут работать, зарабатывать. Часто у родителей в этих семьях поведение становится вызывающим. Если бы у них была работа, они понимали бы, что такое проработать целый день и ценить каждую копейку. Взрослые люди привыкли жить на всем готовом, привыкли, что мы за них ходатайствуем, ходим по разным организациям.
Стоит нам зайти в дом, как мать или отец сразу начинают в требовательной форме высказывать нам, что им не хватает, порой и в грубой форме требуют помощи. Но они сами практически ничего не сделали, став родителями, чтобы как-то самостоятельно стараться решать проблемы своего быта и улучшить условия жизни своих детей.
Есть родители, которых совсем не интересует положение детей, их образование, поведение, внешний вид. В Очамчыре есть такая семья. Им часто оказывается помощь, но они не хотят менять свой образ жизни. Вопрос этой семьи часто становится предметом обсуждения на заседаниях комиссии по делам несовершеннолетних.Мы их вызываем, ставим в курс главу администрации, пенсионный отдел, как-то стараемся решать проблемы этой семьи. Но такое ощущение, что детям лучше не видеть такую удручающую жизнь взрослых. Асоциальное поведение родителей, наоборот, разлагает детей, калечит их и их будущее. Как бы это не звучало страшно, но от таких родителей, детей надо отдалять. С этими родителями нет будущего у ребенка.
Идея организации Детского дома в Абхазии для такой маленькой, благодатной, многонациональной Абхазии звучит удручающе. Мне даже думать об этом тревожно, при нашей ментальности. Но в реальной практике мы сталкиваемся с такой ситуацией, весьма тяжелой для восприятия, что мыслишь уже о необходимости создания специального детского учреждения. К сожалению, это так. Ну а мы, инспекторы, будем и дальше продолжать свою работу, стараясь выполнять ее с честью и достоинством».
Практически такая же ситуация с детьми, состоящими на профилактическом учете в других районах Абхазии. «Нам необходимо изменить свое отношение к проблемным детям, следуя примеру большинства развитых стран. Там отношение к ребенку, преступившему закон, иное. Его не спешат карать, а предпочитают воспитывать, считая, что рецидивист, выросший из малолетнего заключенного, в конечном итоге, обойдется обществу дороже», - считает Председатель Детского фонда Абхазии Асида Ломия. Она и ее коллеги делают много для того, чтобы как-то повлиять на оступившихся детей-подростков. Есть среди них дети, которые за свою жизнь не услышали ни одного доброго слова, не чувствовали теплого человеческого отношения. Им всем необходима психологическая поддержка.
Работа с подростками очень тяжела и ответственна. Не каждый педагог или сотрудник милиции без подготовки справится с такой серьезной ответственной работой. В правоохранительных органах существует дефицит кадров, специализирующихся по этой проблематике. Зачастую уголовные дела с участием подростков патронируют местные правозащитные гуманитарные организации. У многих родителей нет средств, чтобы нанять адвоката. Нет адвокатов, которые специализируются на защите подростков.
По мнению правозащитников, в абхазской правоохранительной системе много сотрудников, у которых нет понимания того, что подросток до 18 лет остается ребенком при любых обстоятельствах, даже если он преступил закон. «Хрупкость детской психики, особенности эмоциональной сферы подростков требуют от сотрудников правоохранительных органов особого обращения и индивидуального подхода к каждому», - убеждена Асида Ломиа.
Сотрудники МВД, прокуратуры, адвокатуры не всегда уточняют причины преступности несовершеннолетних. Ведь это могут быть социально-экономические причины: отсутствие нормальных условий существования в семье, либо крайняя нужда.
Причины преступности подростков могут быть разными, общее между ними одно – отсутствие должного контроля. Хотя есть примеры, когда правонарушения совершают дети из благополучных семей ради развлечения или спора. Часто бывает, что гиперопека семьи может стать причиной преступления. Эта своего рода «залюбленность» и тотальный контроль ребенка. В ситуации постоянной опеки ребенок «назло» совершает правонарушение. Причиной может быть и влияние родственников «в законе», которые поощряют стремление мальчиков попасть в криминальную среду.
Ведется ли в школах работа учителей с подростками, хотя бы воспитательные беседы в классе, на эти темы? Это ведь тоже один из элементов профилактики детской преступности. Говорят ли дома о том, что криминальная жизнь — это очень плохо и неприемлемо для нормального человека? Тревожат ли родителей вопросы, откуда у ребенка новые вещи или карманные деньги? Ведут ли открытые беседы классные руководители о правонарушениях, которые могут просто поломать дальнейшую жизнь подростка? Замечают ли учителя изменения в поведении своих учеников? Вопросов много…
Сегодня в каждой городской школе есть штат психолога.Но ведут ли они работу по конфликтным ситуациям внутри класса между сверстниками, либо с преподавателями и т.д.? А ведь такая работа в целом могла бы стать очень полезной. Неравнодушие учителей, их взаимосвязь с родителями могли бы положительно повлиять на личностный рост подростков, способствовали бы корректировке поведения в переходный возраст, повлияли бы на развитие ребенка в период его взросления. Желательно было бы, чтобы и в сельских школах были психологи, которые могли бы помочь подросткам, попавшим в трудную жизненную ситуацию. В асоциальном поведении детей часто виновны проблемные родители. По данным сотрудников социальной сферы, есть родители, которых следовало бы лишить родительских прав. В Абхазии суд редко принимает такое решение, чаще потому, что детей некуда девать. Усыновляют и удочеряют,в основном, «отказных» новорожденных бездетные пары. В Абхазии все еще нет проекта социальной адаптации сирот и трудных подростков, нет и в перспективе Детского приюта. Вопрос необходимости детского дома, мелькнувший в одном из местных СМИ, вызвал весьма негативное отношение большей части общества. Значительная часть пользователей абхазского сегмента соцсетей считает неприемлемым его создание, как чуждое ментальности абхазского народа. Хотя эти же люди весьма терпимо отнеслись к созданию дома для престарелых, в котором появление одиноких абхазов-стариков уже давно не редкость.
По мнению некоторых скептиков, в Абхазии неприемлемо и создание детской исправительно-трудовой колонии. Однако Председатель Детского фонда Абхазии Асида Ломия говорит, что: «Отсутствие детской трудовой исправительной колонии в республике, условия содержания несовершеннолетних в местах заключения, а также другие злободневные вопросы, которые возникают при отправлении правосудия в отношении несовершеннолетних правонарушителей, делают этих детей особо уязвимыми в силу их зависимого статуса. Как показывает практика, родители или родственники безнадзорных и несовершеннолетних правонарушителей оказываются не в состоянии защитить их права и законные интересы. А положение сирот или полусирот из бедных семей еще печальнее».
К сожалению, современная нелегкая жизнь, тяжелое экономическое положение, рост смертности, значительное расслоение общества и разделение его на обеспеченных и социально незащищенных, криминализация, коррупция, постепенно приводят к утрате традиционных нравственных ценностей абхазов.
Сотрудники Детского Фонда Абхазии имеют определенный опыт работы с трудными подростками. Этот опыт показал важность не только принципа справедливости и неотвратимости наказания, но и важность перевоспитания ребенка, которого необходимо вернуть в здоровую среду и к здоровому образу жизни.«Такая позиция в отношении несовершеннолетних на чаше весов, с нашей точки зрения, должна перевешивать необходимость обеспечения неотвратимости наказания», - считает Асида Ломия.
Сотрудники Детского Фонда Абхазии (ДФА) имеют реальное представление о положении дел, поскольку неоднократно осуществляли сопровождение несовершеннолетних в судах, по мере возможности. На всех этапах судебного процесса они старались разъяснять сотрудникам правоохранительных органов важность гуманизации правосудия в отношении этой категории правонарушителей.
Большинство подростков, которым нет еще 18 лет, совершают правонарушения против собственности: кража дорогого спиннинга, попытка угона автомобиля и прочее. Сотрудники Детского Фонда Абхазии убеждены в том, что к таким оступившимся молодым людям могут быть применены меры воспитательного воздействия, в виду отсутствия в стране социального учебно-воспитательного учреждения закрытого типа. Таких учреждений в Абхазии нет и пока не предвидится.
Нельзя не учесть социальное отчуждение в последнее время, как реальность абхазской действительности. Из класса в класс переводят трудных учеников, затем они меняют школу, где также неохотно их принимают, далее их с трудом доводят до 8 класса средней школы, а потом - ничего. Юноша предоставлен самому себе. И опят родители, махнувшие на него рукой, разводят руками от бессилия и незнания, куда можно обратиться в такой серьезной ситуации.
По информации сотрудников Детского Фонда, обвиняемых подростков часто лишают свободы в досудебный период, и такое содержание под стражей может длиться дольше положенного времени, хотя это противоречит законам.
«При этом, условия содержания в местах предварительного заключения, как правило, не соответствуют никаким нормам, попросту говоря - ужасные, иногда граничащие с бесчеловечными. Подростки в местах лишения свободы могут подвергаться жестокому обращению, психологическому давлению и даже пыткам, после которых они дают признательные показания против себя. Этому необходимо положить конец и не делать вид, что таких проблем у нас нет», - считает Асида Ломия.
В Абхазии нет судов по делам несовершеннолетних. Нет адвокатов специализирующихся на рассмотрении дел только несовершеннолетних правонарушителей. Поэтому часто выносятся приговоры в виде лишения свободы даже за относительно мелкие правонарушения. К сожалению, нет программы по убережению от уголовного преследования и медиации, которая успешно действует уже в некоторых постсоветских странах.
«По нашим наблюдениям, судьи в основном относятся к малолетним обвиняемым как к взрослым преступникам. К глубокому сожалению, подростки во время судебного слушания находятся в клетках для подсудимых, что само по себе унижает их достоинство и травмирует. Все приведенные выше факты отрицательно влияют на еще хрупкую психику. Унижение человеческого достоинства нередко приводит к замкнутости, озлобленности, попыткам суицида и агрессивному поведению подростка в дальнейшей жизни», - считает Асида Ломия. Государство, в котором провозглашены демократические и правовые ценности, должно быть нацелено на благо детей с учетом интересов каждого. Нет программы по реинтеграции отбывших наказание юных нарушителей закона. К сожалению, в Абхазии до сих пор не ставился вопрос о необходимости введения системы ювенального правосудия.
«Сталкиваясь с такими фактами, мы считаем, что решение данного вопроса нельзя откладывать в долгий ящик. Проблема есть и ее нельзя не замечать. Понятно, что это процесс непростой, требующий подготовки квалифицированных юристов, принятия поправок к существующим законам, а, возможно, и новый закон о ювенальной юриспруденции», - подчеркнула Асида Ломия.
Об этих проблемах общество должно знать, чаще слышать о них по телевидению, читать в других СМИ. Журналисты не должны обходить стороной столь неудобные и нелицеприятные темы.
«Мы понимаем все сложности, нам представляется необходимым уже сегодня начать в Абхазии процесс введения важных элементов и принципов ювенальной юстиции», - считает председатель Детского фонда Абхазии.
Есть опыт постсоветских стран, есть центры, где дети получают психологическую, медицинскую и правовую помощь. В таких учреждениях подростки постепенно проходят этапы адаптации и раскрепощаются. Существуют программы по которым успешно работают воспитатели, социальный педагог, психолог, врач-педиатр, медсестра. С каждым несовершеннолетним велась бы индивидуальная коррекционная и воспитательная работа. Подростки получили бы прерванное школьное образование. Они вовлекались бы в общественно полезную деятельность, занятия массовым спортом и т.д. В Центре могла бы вестись работа и с родителями, попавшими в трудную жизненную ситуацию.
Представители Детского Фонда Абхазии надеются, что Президент РА мог бы выступить с такой социальной инициативой о создании Реабилитационного Центра для несовершеннолетних. Проблема несовершеннолетних могла бы стать одной из тем парламентских слушаний. Эта тема должна быть актуальной и для руководителей правоохранительных органов. Адвокатское сообщество Абхазии также могло бы подключиться к столь жизненно важной проблеме в стране.
Создание Реабилитационного Центра для несовершеннолетних до 18 лет, вступивших в конфликт с законом, повлияло бы позитивно на имидж страны, в которой защищены права детей, попавших в трудную жизненную ситуацию.